Лагуна вечной любви. Екатерина Савина

там, салатики… Всякие овощи консервированные есть у тебя? Вот и славно. Люблю солененьким закусывать – не могу прямо…

      Даша бросилась помогать мне и вдвоем бы очень скоро накрыли стол. Васик все это время трепался без остановки, то и дело отхлебывая из своего стакана.

      – Поднимают меня из лужи, – тараторил он, – берут под белы рученьки и ведут куда-то. Тут уже я немного оклемался – говорить могу. Ну, и, значит, начинаю им втирать, кто я такой, как у меня фамилия, кто мой отец и что им всем будит, если они меня сейчас же не отпустят.

      – А менты? – спросила Даша, щеки которой уже немного порозовели, она даже несколько раз улыбнулась в такт рассказу Васика.

      – А менты ржать начали, – с готовностью продолжил Васик. – Говорят – не может быть, чтобы у такого большого человека был сынок алкаш и придурок. Ну, тогда меня зло разобрало – думаю, сейчас приволокут меня в отдел, там разберемся. Еще и извиняться будут, уроды мусорские…

      Васик прервался, шумно выдохнул и выразительно покосился на наши стаканы. Мы выпили, и Васик не давая нам даже отдышаться, снова забарабанил:

      – Приводят меня в отдел, и, натурально, в обезьянник. Посиди, говорят, отдохни. А мы пока протокол составим. Захожу я в обезьянник, а там уркан сидит какой-то. Бухой в жопу, едва глаза открыть может, а туда же – начинает на меня бочку катить – мол, таких волосатых мудаков, как я, мочить нужно и в параше топить. Хотел я ему промежь глаз засветить, да присмотрелся и узнал в этой горилле своего бывшего одноклассника, Аркашей его зовут. Ну, он тоже меня узнал, когда я представился, конечно. Он от радости встречи даже протрезвел немного. Настолько, что смог слова выговаривать и связывать их в предложения. Успел мне о себе рассказать немного. Говорил, что боец в одной из группировок. В тамбовской группировке – вспомнил. Ходит под Артистом, – Васик подмигнул мне, – помнишь?

      Я кивнула и невольно поежилась. С бандитом Артистом нам с Васиком как-то пришлось столкнуться год назад – в то время, когда я расследовала убийство своей сестры Натальи. Для нас тогда эта встреча едва не окончилась трагически. Повезло – удалось ускользнуть. Ну, ладно, что это я? Только что говорила Даше, что нечего вспоминать то, что лучше всего накрепко забыть, а сама…

      – Только мы разговорились более или менее, – с хрустом жуя огурец, продолжал Васик, – к нам в обезьянник вталкивают мужичонку. Такой… евреистого типа, кудрявенький в очках. Пьяный, конечно. Аркаша на него начинает наезжать, как на меня вначале. Взял этого жиденка за шкирняк и говорит ему – выбирай, куренок, вилку в глаз или в жопу раз? Этот прикол Аркаша из зоны вынес. Там таким образом лохов проверяли, которые первый раз на хату заходили. Тот мужичонка долго не понимал, что от него хотят, а потом вдруг ка-ак ломанется к решетке! Ка-ак заорет! Мусора прибежали, а он им – почему вы меня к пидарасам посадили, выпустите, не хочу к пидарасам. Тут уж мы с Аркашей возмутились – что это он нас пидарасами-то обзывает… – Васик фыркнул, не выпуская рвавшийся наружу смех, и, давясь им, продолжал. – А мужичонка оборачивается к нам