Жертва 2117. Юсси Адлер-Ольсен

четыре года, он из кожи вон лез, чтобы получить образование журналиста, подрабатывая на случайных, плохо оплачиваемых работах в попытках свести концы с концами. Но через год все окончательно рухнуло, когда мать приняла снотворное, а через несколько дней то же самое проделала сестра.

      Только теперь, задним числом обдумывая произошедшее, Хоан понял, почему он сдался. Жизнь семьи Айгуадэр все время была безрадостной, тьма поглощала их всех. Теперь пришел его черед. Так что, если не считать несколько коротких периодов счастья и небольших побед, вся жизнь была проклятием; в течение последнего месяца с ним рассталась возлюбленная и он остался без работы.

      Ну и черт с ним. Зачем мучиться дальше, если все и без того не имеет смысла?

      Хоан сунул руку в карман и покосился на бармена за стойкой.

      «Хотя бы закончить жизнь с остатками самоуважения и заплатить за свой кофе», – подумал он и посмотрел на гущу на донышке. Но карман был пуст, лопнувшие проекты всей его жизни замелькали у него перед глазами бесконечной вереницей. Трудно было не замечать неудач и того, что он все меньше чего-то ждал от жизни.

      Хоан оказался на самом дне.

      Два года назад, когда его охватила тяжелая депрессия по другому поводу, гадалка из Таррагоны предсказала ему, что в один прекрасный день в ближайшем будущем он окажется на пороге смерти, но внезапно вспыхнет яркий свет и он будет спасен. Она говорила очень убедительно, и до сегодняшнего дня Хоан цеплялся за предсказание, но где же он, этот чертов свет? Он не мог даже встать из-за столика кафе с чувством собственного достоинства. Не мог заплатить пару евро за свой кортадо. Даже грязные попрошайки, сидевшие на тротуаре с протянутой рукой у входа в универмаг «Эль Корте Инглес», могли наскрести деньжат на чашку эспрессо. Более того, даже те, кто спал прямо на плитках в рваной одежде вместе со своими собаками перед входом в банк, были в состоянии заплатить за кофе.

      И хотя пронзительный взгляд гадалки стоял у него перед глазами и внушал надежду на будущее, он знал, что она чертовски ошиблась: пришел час расплаты, это решено и подписано.

      Со вздохом он посмотрел на стопку конвертов, лежавших на столике кафе. Они были свидетельством того, как безоговорочно он загнал себя в угол. Конверты с прозрачным окошечком, в котором был виден адрес, остались дома. Он не обращал на них внимания, ведь никто не мог вышвырнуть его на улицу за то, что он многие месяцы не платил за квартиру, – таким было странное законодательство Каталонии. И зачем было оплачивать счет за газ, если после Рождества он ни разу не готовил себе дома? Но теперь перед ним было четыре других конверта, которые нанесли ему смертельный удар.

      Общаясь со своей тогдашней возлюбленной, Хоан снова и снова каялся, обещал ей изменения к лучшему и стабильность, но доходов по-прежнему не было, и наконец ей надоело его содержать, и она его выгнала. Несколько недель он отгонял назойливых кредиторов уверениями, что, как только получит гонорар за четыре последних эссе, тут же расплатится со всеми. Разве не