Танго с демоном. Танго нуэво. Галина Дмитриевна Гончарова

лежать в кровати – и она сведет себя в могилу вслед за сыном. Но сейчас…

      Сейчас она займется малышами и точно не помрет, пока не найдут убийцу. А там, глядишь, и вообще умирать передумает?

      – Тан Риалон?

      – Сеньор Веласкес, с вашего позволения, я еще чуточку задержусь.

      – Что-то случилось? – встревожился несчастный.

      – Ваша супруга любезно дала мне разрешение побеседовать с детьми. В своем присутствии, конечно. Она сейчас спустится.

      – Но она…

      Амадо пожал плечами.

      – Надеюсь, сейчас у нее появится интерес к жизни.

      Гонсало внимательно посмотрел на сыщика. Что-то сопоставил – и протянул ему руку.

      – Тан Риалон, мой дом всегда будет вашим домом. Что бы ни случилось.

      Амадо пожал протянутую руку. И ответил взаимностью.

      – Я сделаю все, чтобы найти убийцу. Клянусь.

      Мужчины поняли друг друга.

      Да, Амадо сделает.

      А пока… не соизволит ли следователь выпить чашечку кофе? Или две? С пирогом? А еще лучше… скоро обед. Присоединитесь к нам за обедом? И с детьми можно будет поговорить. А заодно накормить несчастную сеньору Веласкес, которая ни глотка воды в рот не взяла с того самого момента. А вдруг получится?

      Обед у Веласкесов был выше всяких похвал.

      Суп-крем из морепродуктов мог бы украсить и королевский стол, жаркое таяло во рту, а пирог дразнил своим ароматом так, что хотелось отбросить нож и вилку и впиться в него зубами, как дикий пещерный человек. Амадо себе этого позволить не мог.

      Ему надо было не расслабляться, а работать. За столом было трое детей. И с ними надо было поговорить так, чтобы они ничего не поняли. А информация нужна…

      Старшая – Мерседес Вирджиния, средний – Гонсало Самуэль, названный в честь деда, и младший – Хавьер Николас. И они смотрели на незнакомца с интересом.

      Амадо дружелюбно улыбался детям. Не то чтобы он очень любил детей, но от них можно узнать много интересного и важного.

      – А вы кто, тан? – первой нарушила молчание юная Мерседес. Девочке было уже около семнадцати лет, почти взрослая…

      Амадо дружелюбно улыбнулся ей и подмигнул.

      – Если я скажу – жених?

      – Но вы же старый!

      – Убит! В самое сердце! – скорчил смешливую гримаску Амадо. – Но кто я тогда, сеньорита? Если в женихи не гожусь?

      – Не знаю… а чем вы занимаетесь?

      – Хожу, разговариваю с людьми. О том, о сем…

      – Репортер?

      – Можно и так сказать.

      – А дедушка говорит, что на репортеров надо собак спускать, – заметил младший.

      Амадо погрозил Хавьеру пальцем.

      – Совести у вас нет, сеньор. А если собака отравится? Вот у вас есть собака?

      Все дружно засмеялись, и разговор потек уже иными путями.

      Выяснилось, что собак у ребятишек нет, но в доме живут три кота. Что мама почему-то боится собак. А мамина мама, то есть бабушка Ната, даже кошек не любит. И те отвечают ей взаимностью, шипят и фыркают.