Сновидец. Грейуорен. Мэгги Стивотер

не хотел оставлять бывшего наставника здесь в одиночестве. Он начинал понимать, что, создав Брайда, обрек его на жизнь в аду, в мире, который он был призван ненавидеть. Ронан не наделил его ни толикой оптимизма, ни элементарным умением радоваться. Так что Брайду предстояло самостоятельно научиться испытывать счастье, уже оказавшись наяву.

      Впрочем, вряд ли он чему-либо научится, запертый в палате и привязанный к кровати.

      Ронана вытолкнуло из комнаты ровно в тот момент, когда Брайд заснул.

      Живительный магнит Мэтью увлек его в другой больничный коридор, где Диклан вновь изучил поздравительную открытку. На этот раз, просто сверяя номер комнаты, код доступа не требовался. Ронан ощутил нестерпимую, мучительную жажду, исходящую от того, кто ждал их по другую сторону двери, на которой рядом с номером красовалась табличка: «Джон Доу». Всем известное прозвище неизвестного пациента или жертвы.

      Мэтью обхватил себя руками.

      – Можно я подожду тебя в машине?

      – Не суетись, ради бога, – ответил Диклан, поворачивая дверную ручку. Но Мэтью нервничал, и Ронан тоже. Он также не желал заходить в эту комнату. В глубине души он уже знал, что находится по ту сторону двери. Просто не хотел, чтобы это стало правдой.

      Диклан распахнул дверь, открывая взору внутреннее убранство комнаты. Обитатель этой палаты тоже спал.

      Им оказался Ронан Линч.

      6

      Эй, проснись и пой.

      – Значит, вы воровка, – сказала Сара Мачковски. – Так получается? Я не уберегла свое лицо и вы его похитили?

      В художественной галерее «Мачковски и Либби» на улице Ньюбери, всего в паре миль от Диклана и Медфордского центра помощи, взгляды присутствующих сосредоточились на Джордан Хеннесси. Двое ее собеседниц были облачены в элегантные костюмы; Джордан Хеннесси в длинном гобеленовом пальто поверх белой майки выглядела воистину как творческая личность. Цветочный рисунок наряда повторял розы, вытатуированные на ее шее и пальцах, а светлый жилет подчеркивал смуглую кожу. Укротив свои афролоконы, девушка собрала их в пучок, и он вел себя прилично, но только пока. Ее лицо напоминало поэму, а улыбка светилась лукавством.

      – Не волнуйтесь. Оригинал все еще при вас, – беззаботно ответила Хеннесси.

      «Мачковски и Либби» являлась одной из старейших и самых престижных галерей Бостона, и выглядела она соответствующе, ловко сочетая ультрасовременное освещение и запах вековой плесени. Многостворчатые окна галереи выходили на оживленный, заполненный туристами тротуар. Внутреннее пространство исторического здания разделялось на множество небольших залов с высокими потолками, в каждом из которых висели картины, объединенные не стилем, а размахом. На прикрепленных под ними табличках были указаны авторы, но не цены. Полотна, собранные на первом и втором этажах здания, воплощали собой успех, о котором большинство начинающих художников могли только мечтать. Однако Хеннесси пришла сюда не ради этого. Она явилась за тем, что по слухам, хранили на чердаке.

      – Что вы использовали здесь? – спросила