Дневники Киллербота. Марта Уэллс

рискуя собой. А у Ратти, учитывая дальность полета, может возникнуть соблазн поговорить со мной о чувствах.

      Я сказал Мензах, что ничего страшного, мы готовы к взлету.

* * *

      Мне понадобилось немало времени, чтобы сделать большой крюк на запад; зато если бы Отряд убийц нас засек, он не сумел бы вычислить по нашему курсу, где лагерь. Когда я повернул к жилмодулю, начало смеркаться. А когда мы прибыли к месту назначения, окончательно стемнело.

      Прошлой ночью людям не удалось нормально выспаться из-за скученности и угрозы близкой смерти. Мензах, Ратти и Пин-Ли слишком устали для болтовни и заснули. Гуратин сидел в кресле второго пилота и за все время полета не произнес ни слова.

      Мы летели в режиме маскировки – без огней, без связи. Я подключился к внутренней, сильно ограниченной сети малой вертушки и внимательно смотрел на показания датчиков. Гуратин знал об этом через свой имплант (я чувствовал его присутствие), но сетью не пользовался, разве что иногда сверял курс.

      И вдруг он произнес:

      – Я хотел бы спросить…

      Я аж подпрыгнул. Тишина успела убаюкать меня ложным ощущением безопасности.

      Я не обернулся, по сети и так было видно, что он смотрит на меня. Закрывать шлем тоже не стал: не хотелось от него прятаться. Мгновение спустя до меня дошло, что он ждет моего разрешения. Что-то удивительно новое. Я испытывал большой соблазн проигнорировать его, но мне было интересно, какую проверку он задумал на этот раз. Ведь он явно не хотел, чтобы остальные нас слышали.

      – Да? – отозвался я.

      – Тебя наказали? За то, что ты перебил всю группу на руднике?

      Не то чтобы этот вопрос стал полной неожиданностью. Думаю, всем хотелось меня об этом спросить, но только Гуратин оказался таким беспардонным. Или достаточно храбрым. Дразнить киллербота с работающим модулем контроля – это одно, а дразнить вышедшего из повиновения киллербота – уже совсем другое.

      – Не так, как вы думаете. Не так, как наказали бы человека. Меня на время отключили и периодически включали обратно.

      Он помедлил.

      – Ты этого не осознавал?

      Ага, это было бы слишком просто, правда?

      – Органические части, как правило, в такие моменты спят, но не всегда. Ты понимаешь, когда что-то происходит. Мне пытались стереть память – мы стоим слишком дорого, чтобы нас уничтожать.

      Он снова уставился в иллюминатор. Мы летели низко, над самыми деревьями, и я сосредоточился на датчиках. В сети смутно ощущалось присутствие Мензах. Наверное, она проснулась, когда заговорил Гуратин.

      – Ты не винишь людей за то, к чему тебя принуждали? – наконец спросил он. – За все случившееся?

      Вот почему я рад, что я – не человек. Только люди выдумывают себе подобные проблемы.

      – Нет. Обиды – это для людей. Конструкты не так глупы, – сказал я.

      А что мне было делать? Перебить всех людей за то, что сотрудники компании, которые занимались конструктами, оказались бессердечными сволочами? Конечно, выдуманные люди с развлекательных каналов мне нравились куда