Маленьких все обидеть норовят!. Ксения Баштовая

по острию клинка. Взмах, удар хвостом… Враг! Смерть! Убить!

      Легкое прикосновение к плечу и мягкий шепот:

      – Успокойся, мой рыцарь. Бой уже окончен…

      Воздух с трудом пробивается сквозь стиснутые зубы. Алая пелена медленно расступается перед глазами. Сердце колотится как бешеное, чудом не разламывая грудную клетку.

      Полыхают дома, подожженные каким-то особо ретивым орком. Между ними мечутся гоблины-мародеры, вытаскивая на улицу домашнюю утварь и вырывая друг у друга из лап хозяйские ценности. Под ногами хлюпает кровь. А на земле лежит, уставившись безжизненным взглядом в ночное небо, молодая сероглазая девушка…

      Сердце пропускает удар. Застывший под коркой безразличия разум вздрагивает от узнавания. Медленно, словно пробуждаясь ото сна, со дна, казалось бы, навек потерянной души поднимается обжигающий гнев, щедро приправленный ядовитой ненавистью. Полыхнувшее пламя этой смеси выдавливает единственную каплю влаги из сухих глаз. Последнюю.

      Тийла… Милая моя… Боги, как же так…

      С губ сорвался хриплый полувой-полустон, а остановившийся взгляд уловил темный балахон на одном из холмов.

      Бушующий под кажущимся безразличием разъедающий волю ураган обрел свою цель! Тихо хрустнув, осыпались оковы послушания. Ты забрала у меня смысл жизни, но ты мне его и дала…

      Лицо обожгла короткая хлесткая пощечина:

      – Очнись! Забыл?! Ты – не я! Очнись!

      Ночной пейзаж рассеялся мрачным дымком, а я вдруг понял, что нахожусь все в той же мрачной пелене, где до этого общался с Дариэном. А вот и он, собственно. Стоит рядом, тревожно смотрит в глаза.

      – Очухался? Или еще раз… помочь?

      – Спасибо, – мрачно буркнул я, потирая горящую щеку, – я уже в порядке.

      – Хвала богам… – Дариэн опустил глаза. – Извини. Не думал, что воспоминания окажутся настолько яркими. Тебя начало затягивать…

      Угу. То-то, я смотрю, настроение такое, что хоть сейчас иди и вешайся. Вот только чего это я один страдать должен?! Хай и прапрапрапра… в общем, понятно… дедушка угрызениями совести помучается!

      – У тебя веревка и мыло есть? – сладко поинтересовался я у Дариэна. И прежде чем тот успел хоть что-то ответить, пояснил: – Помоюсь – и в горы!

      – Малыш, извини. Я действительно полагал, что… – тяжелый вздох, – …забыл смерть Тийлы. Не думал, что воспоминания будут настолько живыми. Знал бы – на словах рассказал!

      Ага, как говорится: «Знал бы, чем пахнет, лоем бы тещу угостил!»

      – А… что было потом? – выдавил я, чувствуя, что если помолчу еще пару секунд, то на меня вновь обрушится та волна страха, горечи и ненависти, что клубилась в воспоминаниях Дариэна.

      Да… воспоминания, может быть, и не мои, но отчего у меня перед внутренним взором до сих пор стоит остановившийся взгляд серых глаз? Отчего рука машинально ищет несуществующий меч? Я бы! Да за такое… Если раньше Царица Ночь была для меня кем-то или чем-то абстрактным, несуществующим, то теперь… Теперь она стала врагом вполне конкретным, осязаемым. Не прощу. Никогда.

      Дариэн