Крещенные кровью. Александр Чиненков

поспешил к девушке, освободил ее рот, после чего развязал веревки.

      – Как же случилось эдак? – спросил он, присаживаясь рядом. – Энтот вурдалак истязал тебя?

      Девушка всхлипнула, но ничего не ответила. Она выравнивала дыхание.

      – Вот душа вражья, – сжал кулаки Аверьян.

      – Налей мне медовухи, – прошептала Анна, растирая «узоры», оставленные веревкой на запястьях. – Только не ту, что этот образина лакал, а вон… В углу под тряпками найдешь.

      Аверьян извлек поллитровку и налил полстакана. Анна с закрытыми глазами отпила большой глоток и с облегчением вздохнула.

      – Мне тожа не помешало бы щас. – Аверьян вдруг осознал, что уже двое суток на ногах без сна и отдыха.

      Он поднес к губам горлышко бутылки, отпил несколько глотков и сразу же почувствовал, как в голове у него прояснилось и захотелось улыбнуться девушке.

      – Я перед тобой виновата. Это я втянула тебя во всю эту грязь, – сказала она.

      – Не выдумывай. Видать, эдак Хосподу надобно было, а ты не вини себя, – отмахнулся Аверьян.

      – А ты почему все Иисусом прикрываешься? Ты же скопец…

      – Никогда я вере скопцовской привержен не был, хотя и ютился в их общине. Опреть души мне сее. Из всей веры энтой мне токо радения по сердцу пришлися! Пляшешь, поешь… – на душе зараз лехко становится и все худое нипочем! Все горести прощевайте, а благости – милости просим! А Иисус Христос завсегда в душе моей обретался. Небесный, прекрасный, а не землю топчащий самозванец грешный!

      – Выходит, ты притворялся?

      – Нет, я просто жил как небесам угодно было. Вот и вся эдака истина моя, душа-девица. А ты вот пошто в энту бучу ввязалася? Разве бабье энто дело об эдакое дерьмо обгаживаться?

      – Да как сказать… А ты в рубашке родился, так и знай, – загадочно увела разговор в сторону девушка. – А теперь все, не задавай мне больше вопросов.

      – Быть по-твоему, – кивнул, соглашаясь, Аверьян. – Токо вот про шуряка маво растолкуй: што он здеся делал, пошто тебя связал и што с ним таперя?

      – Сначала он, шуряк твой ненормальный, – мрачно молвила Анна и отпила еще медовухи. – ворвался ко мне в избу, как демон с шабаша. Угрожал пистолетом. Вбил себе в башку, что у Ивана Ильича будто денег куры не клюют. Вот и явился, чтобы выпытать из меня, где скопцовское золото спрятано!

      – А у Ивашки самово што ж об том не обспросил, сучонок? – удивился Аверьян.

      – А я почем знаю, – огрызнулась Анна. – Видать, не добился от него ничего, вот за меня и взялся.

      Аверьян почесал затылок. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его побледнеть и со страхом посмотреть на слегка захмелевшую собеседницу.

      – Скажи мне, Аннушка, а то пойло, от которова шуряк мой окочурился, ты для кого изготовила?

      – Для Ивана Ильича, – уже веселее ухмыльнулась девушка.

      – Отравить ево собиралася? – побледнел Аверьян.

      – Усыпить, чтобы оскопить кобеля старого! – зло рассмеялась Анна.

      – И у тебя рука бы поднялася на своево благодетеля?

      – Еще