Егда же призва тя… (Ежедневная мозаика). Валерий Дудаков

>Три неприметных мужика,

      Что помоложе – петушился.

      А средний и не стал встревать,

      Постарше кто, сказал: «Да стерпим,

      Посмотришь – в Бога душу мать,

      А как подумаешь – да хрен с ним».

      И в день Крещенский января,

      Чтоб души от забот остыли,

      Хоть пить в вагоне и нельзя,

      Они по сто свои разлили.

      И говорил один из них,

      Что мы за водкой, не за чаем,

      Соображая на троих,

      В себе суть жизни понимаем.

      Мне ж виделся ночной барак,

      Всё шепотком, не для прослушки,

      И чифиря, коль ты не враг,

      Плеснут в обколотую кружку.

      Пусть я об этом лишь читал,

      Шаламов, Жжёнов, Солженицын,

      Но мне Владимирский централ

      И Колыма не заграница.

      А эти, лиха не видав,

      Но и не забывая всуе,

      Рассудят прав кто иль неправ,

      Но и за ложь не голосуют.

      Не в озлобленье, перемен

      Хотелось им с обидой личной,

      Сократ, Спиноза, Диоген?

      Простые парни с электрички.

      Расстались в свете фонаря

      И, незнакомые доныне,

      Ушли, как три богатыря:

      Найдешь ли, победишь иль сгинешь.

      Скакалочка жизни

      Вспомнилось мне детство вдруг,

      Серости назло,

      Чрез верёвку прыгать вкруг,

      Вот ведь повезло.

      Вертится скакалочка,

      Радость что несла,

      И играли в палочку,

      В расшибец, в козла.

      Пусть в бараках жили мы,

      И не близь сортир,

      Всё же не тужили мы,

      Быт убогий скрыв.

      Был родным он домом, наш

      Пятый Лучевой,

      А когда разъехались –

      Больше ни ногой.

      Быть кому считалочкой,

      Прыгай, не ленись,

      И тогда казалось, что

      Будет в радость жизнь.

      Кто-то стал уверенным,

      Тех мечты сбылись,

      Ну а кто затерянный,

      Так и не нашлись.

      Но на остановочке

      Поручня держись,

      Прыгалкой верёвочной

      Скачет наша жизнь.

      Перед Крещеньем

      Декабрь – он в году последний,

      И таяли дни напролёт,

      Теряясь в унынье, болезнях,

      Нерадостно брёл Новый год.

      Зима навалилась губасто,

      Холодный её поцелуй,

      Весна пошалила – и баста,

      Февраль впереди, не балуй.

      Качают метельные няни,

      Баюкают сладостным сном,

      В нём масляный праздник с санями,

      Румяные девки с блином.

      А нам Рождество и Крещение,

      В них веру народ наш хранит,

      И кто окунётся в купели,

      Сквозь льдинки весну разглядит.

      Сверкнёт во все стороны света

      Магический зимний кристалл,

      И вёсны, и осени с летом,

      И зиму в себя он вобрал.

      Ведь русские страха не имут

      Привычку к морозам иметь,

      И Бога, и веру приимя,

      Зиме верен русский медведь.

      И то и это крещение

      Я в эту ночь не окрестился снова,

      Не окунулся, холода кляня,

      Крещён был в январе сорок шестого,

      В раз первый и последний для меня.

      Присматриваясь к нового приметам,

      Не удивлялись, мол терпи и жди,

      Прошла война, ещё неясным светом

      Надежда нам светила впереди.

      Теплились окна в церкви Богородческой,

      К ней редкой цепью шёл служивый брат,

      А за столбом, чуть прячась у погоста,

      Стоял отец, он старший лейтенант.

      Оглядываясь робко, осторожно,

      Всех опасаясь, видимо, не зря,

      Для коммуниста стало быть негоже

      Молиться Богу, верь, мол, втихаря.

      И батюшка, встав на ноги нетвёрдо,

      Болезнь быть может,