На переломе эпох. Том 1. Владимир Земша

дни, закаты и восходы,

      Летят за годом год, за веком – век.

      Красивое поверье есть в народе,

      Что в миг, когда родился человек,

      От первого беспомощного плача

      Его ведет по жизни сквозь года,

      Неся ему надежду и удачу,

      Родившаяся вместе с ним звезда.

      Она его мечтой далекой греет,

      Когда идет он по путям земным,

      Она растет с ним вместе и стареет,

      Грустит и радуется вместе с ним.

      В последний миг, когда он умирает

      И замирает сердце навсегда,

      На землю падает с небес, сгорая,

      И в пепел превращается звезда.

      Тот пепел свежий ветер разметает

      По свету, в суете ночей и дней,

      Он по весне цветами расцветает,

      И памятью живет в сердцах людей.

      Ползет дорога в гору неуклонно,

      Встает за косогором косогор.

      На марше, в авангарде батальона,

      Я был назначен в головной дозор.

      Вперед, пересекая перевалы,

      Мы шли, неумолимо к той черте,

      Где нас уже засада поджидала

      На небольшой скалистой высоте.

      Навстречу ветер бьет в лицо с разлету,

      Толкает, гимнастёрку теребя,

      А впереди – прицелы пулеметов

      Направлены – в тебя! В тебя! В тебя!

      Очередями бешено хлестнули,

      Как будто путь им кто-то вдруг открыл,

      Свинцовые, безжалостные пули,

      И вмиг перемешалась с кровью пыль.

      И я, видавший смерть уже не раз,

      Сейчас взглянул бессильными глазами,

      Как басмачи расстреливают нас

      В упор, короткими очередями.

      Трещит в ответ оживший автомат,

      Навстречу басмачам летят гранаты,

      Но только вскоре из восьми ребят

      Осталось двое – лейтенант с солдатом.

      Я ранен и не сдерживаю стон,

      Но в этот миг за перевалом, сзади,

      Предупрежденный мною батальон

      Уже развернут в боевой порядок.

      Глухие взрывы, всполохи огня.

      Все тело боль пронизывает тупо,

      А в это время, позади меня,

      Вдруг появляется вторая группа.

      По связи, через тысячи помех,

      Готов рвануться крик: «Спасите, люди!»

      Но их всего пятнадцать человек —

      Нас не спасут, а лишь себя погубят.

      Язык во рту от сухости прилип,

      Но мысли бьют в висках предельно ясно:

      Хотелось крикнуть, а из горла – хрип:

      – Назад! Не подходите! Здесь опасно!

      Горячий автомат, и кровь в пыли,

      Горят незабинтованные раны.

      Они не поняли меня – пошли.

      Но не прошли – отбросили душманы.

      … Над головой смертельный град свинца.

      До главных сил бы только продержаться.

      Мы, двое, будем драться до конца.

      Мы не привыкли никому сдаваться.

      Мы будем драться, ненависть храня,

      И в страшный миг, у смерти на пороге,

      Мы не сдадимся – этому меня

      В