Истории из темноты. Городские легенды. Роман Лунин

ательской системе Ridero

      Обида

      Эта история произошла на самом деле, поэтому название места не приводится и все имена изменены.

      Случилось это в небольшом провинциальном городке, где-то в центре России. На улице стояло лето в самом разгаре. Дождей не было уже месяц, и городок постепенно покрывался пылью. Целыми днями палило солнце, и только к вечеру, когда оно начинало крениться к горизонту, жизнь в городке понемногу оживала.

      Свете сегодня исполнилось десять лет. Мама девочки умерла три года назад, и Света жила со своими папой и бабушкой, в огромной квартире на втором этаже трехэтажного особняка дореволюционной постройки.

      Папа Светы был начальником в какой-то конторе. Его возили на работу на служебной машине и у него был солидный кожаный портфель. Папа целыми днями отсутствовал на службе и Свете приходилось почти все свое время проводить в обществе своей бабушки.

      Когда была жива мама они жили совсем в другом городе, далеко отсюда. От взрослых Света конечно слышала, что у нее где-то есть бабушка, но никогда ее не видела. Потом мама умерла, и им с отцом пришлось переехать к ней, так решил папа.

      Для самой Светы переезд стал самым большим испытанием в жизни после ухода мамы. Новое место, новая школа – все это было ничто, по сравнению со знакомством со своей бабкой, Галиной Николаевной. Именно так, до сих пор, ее и называла внучка. Обращаться к ней запросто – баба Галя, просто язык не поворачивался.

      Галина Николаевна Серебрякова была женщина статная и чопорная, как будто знатная дама из царской эпохи. На самом деле она была из семьи кузнеца и родилась в поволжской деревне. Откуда в ней взялась вся ее высокомерность и манеры держаться с людьми – Свете было неизвестно. Галина Николаевна ходила по дому с гордо поднятой головой, обмахивалась веером и зимой и летом, и обращалась к внучке только «милочка» и «душечка». Хотя большую часть времени она проводила в своей комнате, вход в которую Свете был строжайше запрещен еще в день их приезда. А попасть туда Свете очень даже хотелось.

      Всего в их квартире на втором этаже было три комнаты. Одну из них заняли Света и ее папа, одна была общей гостиной и столовой, а в третьей жила бабка. Ее комната находилась в конце длинного темного коридора, увешанного старыми картинами в темных резных рамах. Дверь комнаты, мало того, что всегда была закрыта на замок, еще и закрывалась наглухо тяжелыми бордовыми портьерами с золотой бахромой по краям. Даже отец, когда ему необходимо было что-нибудь сообщить своей матери, стучался в дверь и ждал ее снаружи. Света никогда, со дня приезда, не видела его выходящим из этой комнаты.

      Так вот, однажды, когда отец был на работе, Света прокралась по коридору и спряталась за портьерой. Простояла она там минут десять, пытаясь по звукам понять – что – же происходит за дверью. Она уже хотела покинуть свое тайное место, когда стала различать довольно странные звуки: сначала кто-то громко ходил по комнате взад-вперед, потом шаги прекратились, и послышалась – то ли тихая песня, то ли стон, в общем, голос. Суть в том, что голос был мужской, а в гости к бабке никто никогда не ходил. После этого наступила тишина, а потом в комнате что-то громко уронили на пол, что-то очень тяжелое. Света от неожиданности коротко вскрикнула и убежала прежде, чем ее могли застигнуть за этим занятием.

      Разговора о том, чтобы спросить у своего отца, а тем более у бабки, кто мог разговаривать в ее комнате – даже быть не могло. Так Света и терялась в догадках. И, в тайне, готовила план проникновения в святая – святых их квартиры.

      Вечером приехал с работы папа. Он тихонько открыл дверь квартиры своим ключом и прошел на кухню. В руках у него была большая коробка из-под обуви, которую он сразу спрятал под стол.

      Потом, когда они уже сидели за столом в столовой, он все время загадочно улыбался и подмигивал дочери, как будто спрашивал: «А, ты еще не знаешь!». Он уже подарил дочери большую коробку конфет и букет цветов, и теперь ждал момента для основного сюрприза.

      Когда время дошло до торта, слово взяла Галина Николаевна:

      – Душенька, – обратилась она к Свете, – позволь подарить тебе одну вещь.

      Она встала из-за стола, и, зайдя к Свете сзади, начала надевать ей на шею что-то блестящее. Когда замочек застегнулся, и она убрала руки, все увидели, что это нить прекрасного белого жемчуга. У папы округлились глаза, и он укоризненно посмотрел на свою мать:

      – Мама! Ну, зачем такие подарки. Ей ведь не шестнадцать исполнилось, а всего десять.

      – Милочка, – Галина Николаевна, отойдя на два шага и сложив руки на груди, любовалась своим подарком. – Эта вещь очень мне дорога. Она будет хранить тебя… от людей. Носи на здоровье.

      Света погладила гладкие бусинки и, вскочив со своего места, бросилась обнимать бабушку:

      – Спасибо бабуля!

      Галина Николаевна вроде даже немного растрогалась, потому что начала обмахивать веером глаза.

      – А теперь мой подарок! – папа с заговорщическим видом прошел на кухню и вернулся оттуда с той