Журнал «Юность» №01/2023. Литературно-художественный журнал

на светящиеся витрины, останавливались на горбатых мостиках у каналов сделать фото. Через считаные минуты возгласы, смех, отдаваясь эхом под сводами тесных венецианских улочек, стихли. Послышались глухие хлопки раскрываемых зонтов, возникла суета: кто-то на кого-то налетел, кто-то вбегал в двери магазинов. Робкая разведка дождя сменилась мелкими частыми зарядами. Воздух отяжелел, налился влагой, на открытых перекрестках повеяло сквознячком.

      Двигаясь от San Marco к Rialto, она плыла вместе со всеми, привычно улавливая обрывки чужестранной речи: певучего итальянского, каркающего немецкого, сонного английского – то мокнущая под раззадоренным косым обстрелом, то защищенная краем чужого зонта. Свой она не взяла. Все три недели, с момента приезда в Венецию, было солнечно. Итальянский февраль оказался неотличим от русского апреля. Каждое утро в ее узкой десятиметровой комнате на San Polo сквозь прикрытые ставни бил в глаза золотой луч. Не имея достаточно места, зажатый деревом, он сочился, полз, ширился, пока она наконец не вскакивала, чтобы распахнуть ставни и выпустить его на свободу.

      Вот и Campo Bartolomeo. Под навесами облепивших со всех сторон площадь кафешек и баров как ни в чем не бывало сидели люди – за бокалом вина, пиццей. Неожиданно толпа, несущая ее в протоке, расступилась и поредела. Мокрая площадь зарябила под ногами оцинкованной стиральной доской. Она водрузила на голову рюкзак, спасаясь от неумолкающего дождя. Пробегая мимо Гольдони, прыснула: с бронзовой треуголки вода стекала ему на руку, держащую трость. Манжет клевал голубь – и казалось, у трости живой набалдашник, а сам драматург вот-вот ринется по лужам.

      Rialto кишел, как муравейник. Рывками она двинулась по невысоким ступенькам наверх, быстро достигла середины моста. Небо и канал сомкнулись, занавесив Венецию серой мятущейся шторой, расшитой по краям шафранной нитью. Дождь усилился, немилосердно стуча по плечам, зонтам, парапетам, словно высказывая наболевшее. Кроссовки чавкали, набравшись воды. С San Marco донесся колокольный звон, тревожно и сладко разливаясь в теле.

      Шесть вечера. Надо поторопиться. В общежитии, как здесь говорят – студенческом доме, – ужин: она не предупредила, что задержится. Впереди примерно половина пути, если поспешить – можно уложиться и в четверть часа. Вот бы сейчас чая, и сесть у окна – слушать дождь. А лучше на террасе, с кофе! Может, даже сегодня. Одолев мост, она заспешила дальше, на ходу доставая мобильный, чтобы заглядывать в карту города, работающую офлайн.

      Миновав пару улиц с витринами, где под козырьками прятались толпы людей, она углубилась в переулки. Натертые до блеска серые камни были светлее неба. Она прибавила шаг, таращась в полумраке по сторонам. Не пропустить бы желтый указатель Alla Ferrovia, ведущий к вокзалу, возле которого она живет. Вперед, вперед, вот и Coop, продуктовый, значит, теперь налево. Господи, почему так мрачно, и люди исчезли.

      Внезапно она перестала понимать, куда идет. Несколько раз выручавшая ее карта не грузилась. Она встала на приступку дома, вжавшись спиной в стену, брр. Вокруг никого. Барабанные дроби дождя, ледяные пальцы. Венеция поймала ее в каменный мешок, как трофей. Она беспомощно озиралась и не могла припомнить ни одного дома вокруг.