Полдень В Нью-Йорке. Михаил Русанов

мне только не хватало! С чем явился? Нет, не говори. Ничего не хочу.

      – Валентин Юрьевич, – Розов поднялся. – У меня к вам минутное дело, честное слово.

      – Извини, в этот раз ничего не выйдет.

      – Не хорошо вы относитесь к талантливым авторам, Валентин Юрьевич.

      – У тебя талант?! Не смеши.

      – Всего одну минуту. – Клянчил Розов.

      Соглашайся, червь книжный! Уж кто-кто, а ты должен знать – с пустыми руками не приду.

      – Хорошо, одну минуту, не больше. Наташа, – бросил Валентин Юрьевич секретарше, которая проводила женщин и теперь во все глаза смотрела на Розова. – Две чашечки кофе. Проходи, Олег, но помни – одна минута.

      В кабинете он указал Розову на кресло. Сам встал у окна.

      – Говори.

      – Есть у меня одна идея…

      – Так и знал. Я сыт по горло твоими идеями. Последняя из них меня чуть в могилу не свела.

      – Ко мне попали удивительные, редкие материалы. Вам что-нибудь говорит имя Люк Морсен?

      – Немного. Французский поэт. Неудачник.

      – У меня есть его дневники, неопубликованные стихи, письма. Оригиналы.

      – Продолжай.

      – Может, сначала выпьем кофе?

      – Кофе подождет.

      – Я собираюсь о нем написать.

      Валентин Юрьевич несколько минут смотрел на Розова, обдумывая его слова.

      – Чего ты хочешь?

      – Всего лишь мелочи…

      Наташа подала кофе. Розов закурил и улыбнулся…

      * * *

      Татьяна увлеклась чтением. Розов бесцеремонно разглядывал ее. Она не производила на него впечатление. С первого взгляда не производила. Конечно, не будь он ограничен временем полета, возможно и удалось бы разглядеть в ней ту изюминку индивидуальности, которая придает каждой женщине эффект неповторимости.

      Кому-то хватает этой неповторимости на всю жизнь. Кому-то – на полчаса. Так, проходя мимо полотен художников, останавливаешься возле некоторых на пару минут, привлеченный яркостью красок. Но в памяти после лишь размытые пятна. Другие же полотна, напротив, своей неброскостью скрывают целые вселенные ощущений, чувств, и впечатываются в память навсегда…

      – Перестаньте смотреть на меня. Это не прилично.

      – А если вы мне нравитесь? – Солгал Розов.

      – Не верю.

      – Не верите, что можете понравиться?!

      – Не цепляйтесь к словам.

      – Что вы думаете о Морсене? По-моему, он смешон.

      – Он трагичен. Вы плохо читали книгу. Его пьянство – маска. Конечно, его стихи – не бог весть какая поэзия. Но некоторые – просто изумительны.

      – Не знаю. Поэзия Морсена до сих пор вызывает споры. Кстати, автор склонен видеть в Морсене философа. Что вы об этом думаете?

      – Я ничего не понимаю в философии. Вы летите в Нью-Йорк по делу?

      – Как вам сказать… Там должна состояться встреча, о которой я совсем забыл.

      – Вы мне кажетесь человеком, у которого все расписано по минутам.

      – И вы