Полдень В Нью-Йорке. Михаил Русанов

звучала на одном дыхании, в одном ритме, передавая повседневную усталость от фатальности, которую осознаешь. И за пределы которой нет сил выйти. Но даже в этом чувстве, незаконно, не имея на то никаких прав, вспыхивает временами надежда. А после вновь пустота. Мимолетное ощущение одинокого прохожего…

      Мо приехала Надин. Она появилась в обед и первым делом побывала на конюшне. Узнав, что Морсен в своем домике, она тут же решительно направилась к нему. Ее что-то расстроило. Всю дорогу до домика Морсена Надин нервничала.

      – Как ты здесь оказалась? – Морсен был удивлен, но не более. – Твой отец знает?

      Надин расстроилась еще больше и, войдя в дом, громко хлопнула дверью.

      – Папе не надо знать о моих делах. Так ему будет спокойнее.

      Люк улыбнулся. Надин вдруг бросилась к нему, обняла.

      – Зачем… зачем ты тогда ушел?.. Я ждала… А ты не понял, ушел… В дождь ушел. Зачем?

      Люк пытался что-то ответить. Надин не дала ему и слова сказать. Ее поцелуй заглушил ответ. Очнувшись, он понял, что раздевает ее. Словно холодный душ обрушился ему на голову.

      – Глупый, – прошептала Надин, и сама скинула платье…

      За ужином он прочел ей «Прогулку». Стол был накрыт скромно, в пламени камина отблескивало красное вино.

      Когда Морсен закончил читать, Надин выглядела шокированной. «Прогулка» показалась ей наполненной безысходной печалью и лиризмом. Она попросила Морсен прочесть еще раз.

      – У тебя есть еще что-нибудь в этом роде? – Спросила она, когда Морсен замолчал.

      – Фрагменты.

      – У них есть название?

      – Осколки целого.

      – Уже в самом названии заложена тоска.

      – Почему?

      – Не знаю, – Надин пожала плечами и выпила вино. – Мне так кажется. Почитай мне.

      – Они не готовы.

      – Прошу тебя. – Настаивала Надин с такой просьбой в голосе, что Морсен расхохотался.

      – Тебе трудно отказать, но на сегодня хватит.

      Он подошел к ней, подал руку. Она встала из-за стола.

      – Ты прав, хватит стихов. Нам есть чем заняться…

      Когда Морсен уснул, Надин взяла папку с его стихами и устроилась на кухне.

      Утром Люка ждал аппетитный завтрак. Он принял теплый душ. Надин подала ему полотенце, хихикнула, увидев его без одежды, и убежала на кухню, с которой плыл душистый аромат алжирского кофе.

      За столом Надин поинтересовалась, что говорят издатели по поводу стихов.

      – Ничего хорошего.

      – А если бы ты встретился с человеком, чье имя имеет значение для этих книжных червей, ты бы смог его убедить в собственном таланте?

      – В таланте не надо убеждать. Это абсурд.

      – Значит, такая встреча тебе ничего не даст?

      – Не знаю. Хуже, конечно, не будет. Оценка профессионала была бы любопытна.

      – У тебя есть такой шанс, – радостно сообщила Надин. – Мой отец знаком с человеком, чье имя сейчас имеет большой авторитет в мире литературы.

      – Кто же это? – С легкой иронией спросил Морсен.

      – Камю.