Леротикь. Владимир Романовский

школе предпринимателей, что некоторые вещи нельзя говорить публично, и степень их правдивости роли не играет?

      – Ты даже не представляешь, каким глупостям учат нынче в школе предпринимателей, – сказал рыжий. – Не заводи меня, я до утра не остановлюсь.

      – Ты любишь поговорить?

      – Свобода слова, – заметил рыжий. – Первая Поправка к Конституции.

      Юджин выпрямился, поправил манжеты, и начал играть «Летний Ветер», импровизируя гармонию. Рыжий уходить отказывался, и вдруг начал смеяться.

      – Да перестань ты, – сказал он. – Это не твое, мужик. Не умеешь ты импровизировать. Ты другим силен, о доблестный.

      Юджин проигнорировал замечание и лихо вошел во второй куплет, расцветив аккомпанемент. Рыжий опять засмеялся. Подошел менеджер.

      – Извините меня, сэр, – сказал он рыжему авторитетным голосом. – Вам следует сейчас же уйти.

      – Нет, я так не думаю, – ответил рыжий с пресыщенной томностью в голосе, разглядывая менеджера критически, но не зло. – Ты да я, мы оба знаем, что в глубине души своей ты находишь меня привлекательным и желаешь страстно, чтобы я остался. Не сопротивляйся желанию, признайся себе, о невежественный.

      – Сэр.

      Рыжий сделал строгое лицо и сунул руки в карманы.

      – Сэр, – сказал менеджер безапелляционным тоном. – Пожалуйста, покиньте помещение.

      – Не могу, – объяснил рыжий комически холодным тоном. – Стареющая сварливая матрона, коя, я уверен, все еще чарует мужчин, несмотря на жировые отложения и морщины, она – крепкий орешек. Нет, нет, сэр. Она только что грозилась сделать мне минет. Терпеть не могу, когда такое случается – она ведь совершенно не в моем вкусе. Но она непременно последует за мной, если я сейчас выйду. Ты ведь знаешь, какие бывают женщины. А может и не знаешь. В любом случае, я подожду, пока уйдет она. Так безопаснее.

      – Так. Это твой друг? – спросил менеджер, поворачиваясь к Юджину.

      Юджин поступил бы разумно, отделив себя от развивающихся событий. К начинающейся баталии он не имел отношения. У него имелся свой номер, который он здесь исполнял, и за который ему платили. Отведи глаза. Извинись. Отрицай. Все что угодно.

      – Да, – сказал Юджин, начав неожиданно играть «Лесные звуки». – Он мой друг. Это, наверное, нехорошо?

      У каждого художника есть порог отвращения, особенно когда туго с деньгами.

      – Вот, намного лучше, – сказал рыжий, имея в виду музыку, а затем, повернувшись к менеджеру, добавил, – Вот, послушай, как человек играет. Здорово. Правда?

      Но менеджер не впечатлился.

      Фирменные вагнеровские лейтмотивы заполнили помещение. Юджин почувствовал ветерок вдохновения. Пальцы его заскользили вверх и вниз по клавиатуре. Неожиданно он скрестил руки, и, наращивая аккомпанемент левой рукой в верхних регистрах, потянулся к басам и сыграл главную тему Зигфрида с такой небесной ясностью, что даже сам удивился. Глаза рыжего широко открылись. Посетители один за другим повернули головы к роялю.