Дорожный посох. Василий Никифоров-Волгин

с разлету в глубокий сугроб и губами прильнул к снегу. Умаявшись от беготни по метели, сизый и оледеневший, пришел домой и увидел под иконами маленькую елку… Сел с нею рядом и стал петь сперва бормотой, а потом все громче да громче: «Дева днесь Пресущественного рождает», и вместо «волсви со звездою путешествуют» пропел: «волки со звездою путешествуют».

      Отец, послушав мое пение, сказал:

      – Но не дурак ли ты? Где это видано, чтобы волки со звездою путешествовали?

      Мать палила для студня телячьи ноги. Мне очень хотелось есть, но до звезды нельзя. Отец, окончив работу, стал читать вслух Евангелие. Я прислушивался к его протяжному чтению и думал о Христе, лежащем в яслях:

      – Наверное, шел тогда снег, и маленькому Иисусу было дюже холодно!

      И мне до того стало жалко Его, что я заплакал.

      – Ты что заканючил? – спросили меня с беспокойством.

      – Ничего. Пальцы я отморозил.

      – И поделом тебе, неслуху! Поменьше бы олетывал в такую зябь!

      И вот наступил, наконец, рождественский вечер. Перекрестясь на иконы, во всем новом, мы пошли ко всенощной в церковь Спаса-Преображения. Метель утихла, и много звезд выбежало на небо. Среди них я долго искал рождественскую звезду и, к великой своей обрадованности, нашел ее. Она сияла ярче всех и отливала голубыми огнями.

      Вот мы и в церкви. Под ногами ельник, и кругом, куда ни взглянешь – отовсюду идет сияние. Даже толстопузый староста, которого все называют «жилой»[1], и тот сияет, как святой угодник. На клиросе торговец Силантий читал «великое повечерие». Голос у Силантия сиплый и пришепетывающий, – в другое время все на него роптали за гугнивое чтение, но сегодня, по случаю великого праздника, слушали его со вниманием и даже крестились. В густой толпе я увидел Гришку. Протискался к нему и шепнул на ухо:

      – Я видел на небе рождественскую звезду… Большая и голубая!

      Гришка покосился на меня и пробурчал:

      – Звезда эта обыкновенная! Вега называется. Ее завсегда видать можно!

      Я рассердился на Гришку и толкнул его в бок. Какой-то дяденька дал мне за озорство щелчка по затылку, а Гришка прошипел:

      – После службы и от меня получишь!

      Читал Силантий долго-долго… Вдруг он сделал маленькую передышку и строго оглянулся по сторонам. Все почувствовали, что сейчас произойдет нечто особенное и важное. Тишина в церкви стала еще тише. Силантий повысил голос и раздельно, громко, с неожиданной для него проясненностью, воскликнул:

      С нами Бог! Разумейте языцы и покоряйтеся,

      яко с нами Бог![2]

      Рассыпанные слова его светло и громогласно подхватил хор:

      С нами Бог! Разумейте языцы и покоряйтеся,

      яко с нами Бог!

      Батюшка в белой ризе открыл Царские врата, и в алтаре было белым-бело от серебряной парчи на престоле и жертвеннике.

      Услышите до последних земли,

      яко с нами Бог, —

      гремел

1

Жила – здесь: человек, стремящийся к наживе.

2

Ис. 8:8–9.