Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь. Андрей Звонков

из тарелки и отставила ее.

      – Саша, мне кажется, он не свежий.

      Ерофеев, подгребая со дна тарелки последние капли, ответил:

      – Поздно. Теперь, если меня прихватит, заедем в аптеку за имодиумом.

      Он принялся за чебуреки, оторвался на секунду, сказал:

      – Ешь. Времени в обрез.

      Потом обратился к водителю:

      – Сегодня прокатило, люди добрые попались.

      Водитель, сидевший над горкой чебуреков, молча кивнул, приканчивая четвертый: он поступил наиболее мудро – суп решил не брать совсем. Ему-то оставалось доработать до десяти, как и Тане, а фельдшеру кататься до утра.

      Ерофеев промокнул салфеткой губы и пальцы и, пока Таня доедала чебурек, позвонил в диспетчерскую, будто они все еще были в больнице. Выйдя из кафе, объявил радостно:

      – На подстанцию. «Обедать»!

      Таня делилась с подругами событиями первого рабочего дня. Они все уже успели покататься, поработать на вызовах и наперебой рассказывали, кто что видел и чему сумел научиться.

      Ровно через двадцать минут диспетчер объявила их бригаде вызов. Ерофеев разглядывал карточку: «Мужчина, восемьдесят восемь лет, плохо с сердцем». Свободных врачебных бригад не было, поэтому диспетчеры дали ему «врачебный повод» с непременной присказкой: «Если что – вызовешь на себя». В машине Ерофеев пощупал живот. Там начиналась революция. Проклятый супчик и вечный русский «авось» наложились на его беспечность – «революция, о которой предупреждали большевики, – свершилась!»[11]. Он отравился! Саша обернулся через окошко в салон. По кишечнику пролетали «электрические разряды», вызывая весьма болезненные ощущения. Поздно было корить себя. Нужно принимать меры.

      – Похоже, ты была права. Супчик был прокисшим.

      Водитель, усмехаясь, спросил:

      – Так куда сейчас: на вызов или все-таки в аптеку?

      Довольно болезненный спазм скрутил Ерофеева, он кисло улыбнулся и ответил:

      – Нет уж. Давай на вызов… Я сейчас ношпочки выпью, достань мне одну ампулу.

      Таня на ходу раскрыла ящик и принялась копаться среди темных стеклянных головок. Наконец выудила одну и протянула вместе с пилкой. Саша вытряхнул в рот лекарство, скривился:

      – Ух, горькая! Может, покрутит и пронесет… – Не хотелось признаваться в собственной глупости.

      Водитель расхохотался.

      – Это точно! Пронесет! Ты готовься. А то давай хотя бы в хозяйственный магазин заскочим за туалетной бумагой? Нам по пути.

      – Не надо. Двигай по адресу. Времени нет. Я потерплю.

      Боль в животе в очередной раз прихватила Ерофеева уже на лестнице. Он скорчился и присел у перил. Таня, видя его муки, тревожно спросила:

      – Так больно? Что же делать?!

      – Ни-че-го, – простонал Саша. – Идем на вызов.

      Дверь им открыла пожилая женщина. Ерофеев поставил ящик в прихожей и рванулся к туалету, на ходу только и успев сказать Тане:

      – Больного осмотри, давление померь – в общем, занимайся! Я сейчас приду

11

Переиначенная фраза из выступления В.И. Ленина на Первом съезде народных депутатов 25.10.1917 года.