Сказка старого грифона. Ольга Озерцова

н был робким и застенчивым. А теперь… домику казалось, что он не сможет принять участие в разговорах этих странных, горделивых и очень практичных домов. Провода шли от них так высоко, они были сделаны из таких блестящих вещей, а не из доброго старого камня. И хоть они стояли рядом, он никогда бы не осмелился сказать им хоть слово…Иногда ему по – стариковски думалось, что совсем незачем строить такие высокие и холодные дома, что людям нужен маленький добрый дом.

      Да, он иногда, возгордившись, начинал думать, что он-то уютнее.

      Он задумчиво блестел своими окнами…

      Было очень зябко… и нехорошо с крышей. Он чувствовал боль и грустил.

      Крыша ржавела и болела, наверное, у меня скоро будет радикулит, подумал он

      Вот домик осиротел…Был он всегда беззащитным, не умел постоять за себя,

      Только старый грифон в подворотне помогал ему..

      Домик понимал, что приходит конец каждой вещи под луной. Он долго помнил, как жалобно плакал фонарь. Но сам он никогда никому не жаловался, и его стройные колонны в стиле ампир всегда стояли прямо.

      – Но что ж , я честно прожил, людям нужны новые здания из стекла и бетона

      Он почувствовал, что внутри него что-то обрывается, … что без него улица будет уже не улица.

      И даже это соседнее здание, невзрачное, даже оно ощутило, какая будет пустота.

      Но и у домов бывают дни рождения. В эти дни им дается чудный дар

      И тогда ему приснились песни. Домику так хотелось, чтобы его кто-нибудь полюбил… Он услышал, как расползаются стихи и музыка.

      Очнулся домик от сна и вспомнил.

      Люди строили дома по образу своему и подобию. По образу своего духа и подобию свой мечты.

      Хорошие дома живут дольше людей, и иногда случается страшное. когда их сносят.

      Он знал, что разрушили особняк, где раньше жил композитор, а ночью все дома вокруг слушали, как из того места, прямо из земли, как из раны, шли странные , чудные звуки

      А сейчас Тот человек хочет снести старый домик с грифоном.

      – Что теперь делать?

      И дом решил пожаловаться Грифону, даже попросить у него совета. Да, у того самого грифона из подворотни. Может быть, и правда, что про грифона говорят. Старая тумба перед домом думала, что и к грифону сначала хотели привязывать лошадей, а потом поняли, что и на это он не годен. Дом же был уверен, что две маленькие фигурки в подворотни были сделаны для красоты. Ему даже казалось, что это гораздо оригинальнее, чем какие-нибудь скульптуры львов, которых так много в городе. Сейчас остался только один грифон. И к нему стала ходить маленькая девочка, она протирала его чистым носовым платком, гладила по головке. Ей казалось, что он может принести что-то хорошее в жизнь. Сначала она звала его Конек-Горбунок. Пока ее дядя ни рассказал, какие у грифика почтенные родственники и почтенная родословная. Все начиналось с Древней Греции и готических соборов. И девочка стала называть его Грифок -Горбунок, Грифик и просто Грифон.

      И грифон выслушал. И спросил у дома:

      – У тебя ведь сегодня день рождения. Ты слышал о душах вещей и о заседании. Ты можешь сейчас увидеть совет и заседание. И попросить помощи против человека, который хочет снести дом.

      И тогда дом услышал разные голоса:

      – Дар поэта.

      Вдохнуть дыхание города, шелест листьев,

      И теплый вкус первого поцелуя в строчки.

      Я не умею писать стихи,

      И потому я рассказываю сказки.

      – Так сказал старый грифон, впрочем, почему грифон, совсем даже не грифон, просто в одном из переулков нашего древнего города…

      – А ведь , правда, древнего. Вы знаете сколько ему лет? Что ? Вы думаете я черепок, ошибаетесь, я-память. Пусть я лежу под асфальтом, да в грязи…

      – Ох, уж этот асфальт, вы подумайте, считает, что если его много, так всех можно теснить и давить. Да вы, милостивый государь просто не джентльмен, я же слабая, я теперь тянусь к свету, а вы…

      – Посмотрите, друг мой, до чего необыкновенна эта трава, сама-то крошка, но все-таки проросла сквозь асфальт, а ведь он тут везде, под окнами тут разлегся.

      – Что вы пристали, мне самому больно. Все время – каблучки, каблучки, да еще и шины. Все топчут, а снизу земля кричит, что она мать – сыра, что в ней жизнь и сила, что я , видите ли, ей дождь загораживаю.

      – А вы знаете, я хочу счастья, как обидно, что для нас так мало места, а то я бы цвела везде, и запах был бы у меня самый нежный.

      – Вот придет какой-нибудь хулиган и вырвет вас, а то, ишь расхвалились вы, роза. Недавно один шел мимо и в меня как плюнет.

      – Бедная урночка.

      – И совсем не бедная, подумаешь, распустила тут свои лепестки и думает, лучше ее нет, а я вот пользу приношу.

      – Правильно , если бы не урна, на меня бы окурки бросали.

      И тут началось заседание.

      Зал сверкал.

      Люстры, свечи, зеркала, ночные бабочки. И чего сюда только