Скатерть английской королевы. Михаил Бару

с удовольствием повернулся к нему спиной и увидел сияющую вывеску закрытого на замок кафе «Метрополь»20. Ресторан «Скопин» тоже был закрыт. Оставалась только пиццерия…21 Она была приветливо освещена, и это мне понравилось больше всего, поскольку из подзаборной темноты вдруг вынырнули два шкафа с антресолями, и один из них, в спортивной шапочке, которую в народе называют «петушок», сказал другому:

      – Априори известно, что эта железа секретирует…

      – Черт бы тебя побрал вместе с этой железой, – подумал я с огромным облегчением. – Секретирует железа. Еще как секретирует. Я от этого секрета вспотел, как…

Маленький деревянный острожек

      Впрочем, все это было лишь предисловие, из которого мы возьмем только забор, за которым теперь находится городской стадион. Стадион мы тоже не возьмем, а возьмем лишь то место, на котором его построили. Именно здесь четыреста двадцать лет назад поставили маленький деревянный острожек, который назвали Скопин. До острожка приблизительно на этом же месте было городище, которое археологи назвали Лихаревским, а до городища здесь, в болотистых лесах бассейна реки Прони, жили сами по себе тихие вятичи, а до вятичей – еще более тихие и робкие финно-угорские племена, которых вятичи частью ассимилировали, а частью вытеснили к северу. Сами вятичи, может, и не стали бы теснить финно-угров, кабы их самих не потеснили воинственные степняки-половцы. К концу десятого века вятичи заселили все эти места, обжились настолько, что стали даже закапывать монетные клады в своих укрепленных поселениях. Задолго до археологов любили эти клады раскапывать половцы. Набегут, все пожгут, разграбят, перекопают все огороды в поисках кладов и обратно к себе в половецкую степь ускачут. Ну а вятичам ничего не остается, раз уж все перекопано и пеплом удобрено, как снова сеять то, что они сеяли. Чего, спрашивается, не сеять, если в этих местах только одного чернозема целых три сорта, а всяких суглинков, песков, торфяников и вовсе без счета. Вот только все надо было делать быстро, чтобы успеть разбогатеть до следующего набега половцев. Крутились как могли – добывали меха, ловили и вялили рыбу, выращивали отличные яблоки, которые покупали даже иностранные купцы, собирали дикий мед, а местные малютки-медовары варили из него такую медовуху… Лучше бы не варили. Прослышали о хорошей жизни вятичей славяне. И пришли они в эти места из Киева под водительством своего князя Святослава в девятьсот шестьдесят шестом году22. Вынесли все. Даже яблоки, которые не смогли увезти, понадкусывали. Половцы, которые пришли на пустое после славян место, просто рвали и метали. Даже не стали все перекапывать, как обычно, в поисках кладов. А уж как все это не понравилось самим вятичам…

      Через полтора десятка лет славяне пожаловали во второй раз. На сей раз привел их князь Владимир. От него было не так просто отвертеться. Вятичи вместе со всеми своими яблоками, медом, рыбой, пшеницей и тремя сортами чернозема оказались в составе Киевской Руси.

      Как ни крути, а от киевлян, особенно тогда, когда они свою продразверстку заменили продналогом, была польза.

20

А я-то уж предвкушал, как буду иронически сравнивать его с московским рестораном при гостинице «Метрополь», в котором, между нами говоря, ни разу и не был.

21

Удивительное меню было в этой пиццерии. Пицца с копченым салом, пицца «Кальцоне-Аль-Верде» со шпротами и крабовыми палочками, пицца «А ля рус» с картошкой, мясом и зеленью. Удивительно, что не с винегретом или оливье. Сама пицца – обычный открытый пирог с картошкой, курицей, сыром и укропом. Очень сытная, надо сказать. Если заплатить еще десять рублей, то тебе дадут коробочку, чтобы ты мог унести остатки домой и покормить жену или кошку.

22

Славяне пили много. Не потому что любили выпить, совсем наоборот, а потому что носили длинные усы, по которым все время текло, а в рот не попадало. Приходилось пить раза в три или даже в четыре больше против обычной нормы, чтобы хоть немного опьянеть.