Солдат удачи. Михаил Ахманов

развития этого странного механизма. Он уже не сомневался, что перед ним механизм, в чем-то подобный иразу, живой и неживой одновременно; какое-то устройство Темных, ждавшее пробуждения тысячи – возможно, миллионы – лет.

      – Бхо, – промолвила Нерис, глядя, как лист-цветок меняет окраску от белесой к серо-голубой. – Бхо, слуга Детей Предвечного… теперь – наш слуга… Я ведь сказала, что покажу тебе бхо, не так ли? Вот он, перед тобой. Ты ищешь такой же?

      – Нет. У моего четыре ноги и пара рук, – пояснил Дарт. – Он очень расторопный парень и не похож на эту тварь.

      – Бхо бывают разными. Одни плавают в воде, другие переносят тяжести, третьи могут копать землю и дробить камни… а есть и такие, что издают приятные звуки, испускают запахи или показывают странные картины… – Нерис гордо выпрямилась, прижала к груди ладошку. – Но только ширы знают, что таится в зернах и как их пробудить! Этот дар недоступен мужчинам, даже самым мудрым – таким, как мой отец. И этот дар – наследственный. Моя мать и мать моей матери – да продлится их жизнь в обряде синего времени! – тоже ширы, как многие женщины в нашем роду. Но ни один из мужчин, даривших им жизнь, не был маргаром. Дитя, рожденное от ширы и маргара, должно…

      Это была любопытная тема, но Дарт, зачарованный творившимся в воде волшебством, лишь буркнул:

      – Значит, ширы пробуждают бхо и видят вещие сны… А что ты еще умеешь?

      – Целить, предсказывать и заговаривать животных. Но это еще не все. – Глаза Нерис вдруг блеснули и округлились с лукавством. – Могу сделать так, что всякая женщина будет дарить тебя радостью и никогда не откажет в объятиях. Это зовется венцом желаний… Хочешь его получить? Тогда все женщины будут твоими.

      – Я бы не отказался.

      Но она покачала головой.

      – Не думаю, что ты в нем нуждаешься. Ты смел, красив, силен… Такие нравятся женщинам.

      – Даже просветленным ширам?

      – Ширы – тоже женщины…

      Существо, что покачивалось на волнах у берега, уже не походило ни на цветок, ни на лист. «Скорее на рыбу, – подумал Дарт, – на странную безголовую и бесхвостую рыбу с широким туловом, обширной вмятиной на спине и бахромой, рядами свисающей с плоского брюха». Этот левиафан был довольно велик, не меньше десяти шагов в длину, и выемка в его сероватом теле казалась глубокой и просторной – ни дать ни взять, живой баркас без весел и ветрил. Борта этой странной лодки чуть-чуть подрагивали, как бы в ритме дыхания, и были усеяны темными звездами пятен, так что казалось, будто на влажный серый шелк набросили плотную паутину. Снизу, из-под бахромы, торчали корни-щупальца, ушедшие в песок; видно, с их помощью левиафан удерживал себя на месте.

      Как зачарованный, Дарт поднял мешок, шагнул в воду и прикоснулся к шелковистой коже. Она была теплой, мягкой и упругой, совсем не такой, как жесткая твердая шкура Голема; она ласкала ладонь, и он почувствовал приятную щекотку и покалывание в пальцах.

      – Не трогай темные пятна, – быстро сказала Нерис, поднимаясь на ноги. –