Стрекот цикад. Аглаида Лой

страстями, ты почти богам подобна!

Анакреонт

      «Я писатель и, как ни странно, человек нормальный. Совершенно нормальный. Ну, почти нормальный. Во всяком случае, у меня никогда не возникало желания убить и расчленить свою подругу, если она приготовила невкусный борщ или не приготовила обед вовсе. Или все-таки возникало?! Словечко «расчленить» выскочило вдруг само собой. Возможно, потому что я обитаю в Петербурге, где в последнее время подобный способ избавляться от трупов сделался чрезвычайно популярным. Я петербуржец уже в… черт знает каком поколении и, клянусь, никогда прежде не замечал за жителями города подобных дурных наклонностей. Сложившаяся ситуация меня морально угнетает, ведь я отнюдь не садист, а появившееся в последнее время у граждан пристрастие к издевательству над трупами для меня непонятно и болезненно. Но, может быть, я просто не в теме и элементарно отстаю от жизни?

      Не знаю, не уверен. Даже в желторотом детстве мне не приходило в голову бросать камни в собак или измываться над кошками. Более того, вдвоем с закадычным другом мы подбирали на улице блохастых котят, отмывали их, выхаживали, а затем несли к рынку, отдавали в хорошие руки и обязательно просили денежку – «чтобы прижился». У меня в квартире и сейчас обитает подобный найденыш, хотя по нему этого не скажешь, ибо из тощего грязного заморыша он давно превратился в солидного рыжего кота с аристократическими замашками.

      Человек я вполне современный, с развитым чувством самоиронии и, пожалуй, даже сарказма. Однако в последнее время замечаю за собой растущую склонность к цинизму. До окончательного превращения в закоренелого циника мне осталось совсем немного: сделать пару шагов, – особенно, учитывая характер моей бывшей.

      В общем, я отнюдь не ангел и таковым себя никогда не считал, хотя прежде наверно был добрее и простодушней. Зато моя бывшая поначалу прикидывалась сущей овечкой, беленькой и кудрявенькой. Но через пару лет совместной жизни эта самая овечка из милого создания превратилась, если не в сущую мегеру, то в нечто ей близкое. При этом она была абсолютно убеждена, будто именно я довел ее до подобного состояния своими бесплодными попытками сделаться писателем.

      Действительно, в те годы ни я, ни мои книги ровным счетом никого не интересовали, и все издательства, в которые я обращался, посылали меня подальше, кто вежливо, а кто практически пинком под зад. В конце концов, моя бывшая заявила, что не собирается всю жизнь мучиться с графоманом-неудачником, забрала ребенка и отбыла к родителям, прихватив все совместно нажитое имущество, а заодно и большую часть имущества из моей прежней холостяцкой жизни. Имущество – фиг с ним, дело наживное, а вот ребенка я любил и люблю. Сейчас Пашка уже подрос, периодически мы встречаемся и пытаемся общаться, хотя предок интересует его, в основном, в аспекте меркантильном.

      Бывшая вторично вышла замуж и не то чтобы вполне довольна очередным супругом, но считает его более предпочтительным вариантом в сравнении со мной. Быть может, по-своему она права. Зато после нашего развода мои дела стремительно пошли в гору. Сегодня я сотрудничаю с известным издательством, получаю неплохие гонорары, и это дает мне возможность заниматься любимым делом: беллетристикой. Теперь я вольная птица. Сочиняю занимательные истории, стараюсь достичь внутренней гармонии и вполне доволен своей жизнью. О чем еще может мечтать мужчина под сорок, возомнивший себя писателем? «На свете счастья нет, но есть покой и воля». С моим гениальным тезкой не поспоришь».

      Насчет «расчлененки» я, пожалуй, переборщил, подумал он, откладывая дневник в сторону. Запись была сделана несколько лет назад – он просто открыл тетрадь на случайной странице. Должно быть, это писалось под впечатлением от жуткого убийства того несчастного рэпера. Кажется, его звали Эндрю. Нехорошая была история, мягко говоря, очень нехорошая.

      Он уже давно не делал новых записей в дневнике. Обычно это происходило спонтанно, под влиянием настроения. Сегодня настроение было. Он снова взял в руки тетрадь, открыл на чистой странице и аккуратно вывел дату – 30 сентября 2020 года. На секунду задумался и принялся быстро писать, стараясь успеть за теснившимися в голове мыслями.

      «Когда наступил этот год, у меня сразу появилось плохое предчувствие. Скверный год, потому что високосный. Именно в високосные годы в моей жизни зачастую возникали непредвиденные трудности. Но чтобы во всем мире и до такой степени – это, пожалуй, перебор!!

      С приходом сентября накатила вторая волна эпидемии ковид-19. Надо заметить, гадость еще та. Да и выглядит этот вирус отвратительно: этакий шарик со щупальцами-присосками, которыми цепляется к клетке в человеческом организме и принимается интенсивно размножаться.

      Приятного мало. У меня в мозжечке прочно засел страх: а вдруг и я подцеплю «корону»?! Пытаюсь не поддаваться – всегда был убежденным фаталистом. Однако страх занял глубоко эшелонированную оборону и глух ко всем доводам рассудка. Не то чтобы я законченный трус или мнительный ипохондрик, но болезнь есть болезнь. В моем окружении уже переболели несколько человек, слава богу, никто не умер, хотя одного врачи буквально вытащили с того света. Сорокалетний цветущий мужчина, ведет здоровый образ жизни, занимается