Три женщины одного мужчины. Татьяна Булатова

ответила Кира Павловна, умолчав о родителях, будто была круглой сиротой. – А вы? А Николай Робертович?

      Тамара Прокофьевна опешила, ибо мысленно отчего-то присвоила себе единоличное право задавать вопросы за этим столом, а тут, получается, эта Вильская перехватила инициативу.

      – Николай Робертович лишился родителей много лет назад. В этом смысле наша Женечка всегда была обделена вниманием. У всех – бабушки, дедушки, а у нас – никого, – с печалью в голосе гнула свою линию в разговоре Тамара Прокофьевна, умолчав о том, что со своими родителями, равно как и с остальными родственниками, она разругалась в пух и прах и отказала им от дома. А все потому, что эти простые люди неодобрительно отозвались о том, как она относится к собственному мужу.

      «Будешь ты мне еще указывать!» – кричала тогда Тамара на мать и от возмущения готова была броситься на нее с кулаками. «Зачем же ты так, доченька? – растерянно переспрашивала ее та и снова и снова повторяла: – Разве ж так себя с мамкой ведут? Грех это. С тебя же спросится, что Колю обидела и меня обидела. Разве ж так можно?»

      «А зачем ты лезешь в мою жизнь?! – бесновалась молодая Тамара. – Какое твое дело?!»

      Точно так же она попробовала прикрикнуть и на младших сестер. Но те себя в обиду не дали и быстро поставили на место, указав, где бог, а где порог. Больше ни их, ни мать с отцом Тамара не навещала, не смогла простить, хотя и прощать-то было нечего. Обычное дело.

      И вот теперь Женька, такая же упертая, как и она сама, показала ей дулю: перечеркнула все ее планы, обесценила все старания. Единственная дочь – за рыжего без пяти минут инженеришку!

      – Тамара Прокофьевна, – обратился к ней Женька. – А хотите я вам сыграю?

      – Не надо, – автоматически отказалась Женечкина мать. – Я не люблю самодеятельность.

      – А я люблю! – хлопнула по столу Кира Павловна и потянулась к невестке: – Давай, Жень, сыграй. А мы с мамой твоей послушаем.

      – Пусть лучше Женька споет. – Жене хотелось представить жениха в выгодном свете.

      – Не надо, – снова отказалась Тамара Прокофьевна.

      – Да он очень хорошо поет, – вступилась за сына Кира Павловна. – Вам понравится.

      – Мне не понравится, – совсем уж бестактно бросила Тамара Прокофьевна, и Женечка сникла.

      – Не хотите, как хотите, – рассмеялся молодой Вильский. – А мы все равно с Желтой споем.

      И спели. Да так, что проходившие под швейцеровским балконом соседи останавливались и задирали головы, ошибочно предполагая, что в гостях у суровой Тамары Прокофьевны ни много ни мало сам Муслим Магомаев и Майя Кристалинская.

      – Хватит, – попыталась остановить выступление хозяйка, – а то люди еще подумают – свадьба.

      – Так у нас почти свадьба! – рассмеялся Женька и предложил спеть «Медведей». – Давай, Желтая! А я буду аккомпанировать.

      – Женечка поет, – безошибочно определил,