Происки любви. Владимир Алеников

Это умение, собственно, и отличает одного человека от другого…

      Всё это, конечно, хорошо, пока не зашло слишком далеко. На самом деле лучше было бы сейчас уехать. И никогда сюда не возвращаться. И забыть про всё это приключение. Вычеркнуть из памяти.

      И никто об этом никогда не узнает!

      Да, это, пожалуй, будет лучше всего. То есть лучше ли, неизвестно, но уж правильней всего, это точно.

      А она не обидится. Она на самом-то деле и не поверила, что он будет её ждать. Ей небось все обещают. И никто не ждёт. И ему тоже не нужно. Ни к чему хорошему это не приведёт. Так что давай заведём мотор и потихонечку тронемся…

      Стоп. Поздно. Никуда уже ты не поедешь. Вон она идёт.

      Интересно, как она прямо держит спину. И ножки на своих высоких каблучках ставит каким-то особым, грациозным манером. Любопытно, откуда это в ней. Что-то она говорила, из какой-то она появилась казахской глухомани… Никак не вспомнить название…

      Как это там у Мольера в «Дон Жуане»: «…кто бы мог подумать, что в этакой глуши водятся столь прелестные создания!..»

      Какая же чушь лезет в голову!..

      Что-то она больно бледная, наверное, это от фонаря такой свет… Прямо как покойница… И вообще что-то она изменилась, и так-то молоденькая, а теперь совсем девочкой выглядит в этих своих джинсиках и курточке…

      Вдруг его осенило. Это она, очевидно, умылась, краску стёрла, они же наверняка там специально чересчур ярко красятся, чтобы в полутьме было видно.

      Олеся подошла к «форду», с несвойственной ей робостью открыла дверцу и несколько неловко юркнула внутрь.

      – А я думала, ты пошутил, – сказала она, усевшись.

      – Ну и зря, – ответил он, – я вовсе не шутил.

      «Форд» мягко тронулся с места и, набирая скорость, понёсся по опустевшей Москве.

      Глава пятнадцатая

      Возвращение

      Ночь. Мои мысли полны одной

      женщиной, чудной внутри и в профиль.

      То, что творится сейчас со мной,

      ниже небес, но превыше кровель.

И. Бродский

      Около двух часов ночи Виктор наконец подъехал к своему дому. Было такое чувство, что он уехал из него чёрт знает когда, давным-давно, так давно, что даже забыл какие-то привычные глазу детали экстерьера, и сейчас он с некоторым удивлением узнавал столь хорошо когда-то изученный им подъезд.

      Он уже с полчаса сидел в машине, но по-прежнему медлил с выходом, подспудно понимая, что как только он шагнёт через этот родной порог, так всё снова встанет на свои места и то, что коснулось, нет, не так, то, что обожгло его нынешним вечером, возможно, исчезнет безвозвратно, и больше он уже ничего подобного никогда не испытает. Вот этого-то он и страшился, а потому сидел сейчас неподвижно, тупо уставившись на знакомое до мелочей парадное и вспоминая, как Олеся, забавно картавя, рассказывала ему свою горемычную историю.

      Собственно, ничего в этом рассказе не было необычного, нормальная заурядная история о том, как провинциальная девушка оказывается на столичной панели. И какое, скажите на