Чувствующий интеллект. Часть III: Интеллект и разум. Хавьер Субири

мере. Та реальность, которая уже предварительно постигнута, есть не среда, но мера – как в отношении реального, так и в отношении того, что мы называем формой и модусом реальности. Так вот, измеряющее – это всегда глубинная реальность; но измерение осуществляется всегда посредством единицы измерения реальности. Реальность как измеряющее начало есть то, что я называю каноном реальности. Здесь слово «канон» берется в его этимологическом смысле. Греческое κανών сложилось на основе другого греческого слова – каппа: слова семитского происхождения (аккадское qana, еврейское qaneh), означающего тростник, служивший, помимо прочего, единицей измерения. Разум, intellectus quaerens, несет в своем постижении этот канон, посредством которого он измеряет искомую реальность как реальную вещь и – одновременно – как модус реальности.

      Этот канон – не система норм, которыми измерялось бы постижение реального. Понятие канона было введено в философию Эпикуром и возвращено к жизни Кантом. Для всей этой философии канон представляет собой совокупность норм (логических или иного порядка). Канон понимается здесь как система суждений, регулирующих умное измерение реальности. На мой взгляд, это неприемлемо: это означает выдавать предикативное утверждение за самую сущность постижения, что ложно. Канон – не система нормативных суждений, а «единица измерения», как это точно выражает этимология слова; отнюдь не суждение и не система суждений, регулирующих утвердительное измерение. Эта «единица измерения» есть не что иное, как то, что предварительно постигнуто в качестве реального, в присущих ему форме и модусе реальности. В поисках реального мыслящее постижение идет за пределы предварительно постигнутого, опираясь на канон уже постигнутой реальности. Важно повторить это еще раз: канон – не свод суждений, как это было у Эпикура и Канта, но то, что означало это слово в Греции, когда говорили, например, о каноне Поликлета.

      На мой взгляд, канон обладает совершенно определенными характеристиками, которые важно подчеркнуть.

      Во-первых, канон всегда конкретен; он по самой своей сути обладает характером конкретности. Мы постигаем канон заранее, когда постигаем реальность в поле реальности. А в нем, как я уже сказал, мы постигаем не только то, чем каждая реальная вещь является среди других вещей, но и – быть может, не отдавая себе в этом отчета – что такое вообще быть реальным. Но, разумеется, в реальных полевых вещах мы постигаем, что значит быть реальным именно в них. Другими словами, это – сущностно конкретное постижение. Именно оно и служит каноном реальности. Стало быть, речь идет не о полевом постижении того, что значит быть реальным в абстракции, в самом общем смысле; речь идет о конкретном модусе, сообразно которому реально то, что нами постигается в поле. Канон реальности есть то, что мы уже постигли – внутри поля – в качестве реальности. Такова сущностная характеристика канона. Но у него есть и другие характеристики.

      Во-вторых, в действительности канон