Белые одежды. Не хлебом единым. Владимир Дудинцев

так хорошо видно, что их можно сосчитать. Которая подковкой, которая с перехватом. Шесть, семь…

      – Не трудитесь. Всех сорок восемь…

      Стригалев куда-то гнул. Что-то затеял. Федор Иванович оглянулся на него, задержался на миг и опять припал к окуляру.

      – Чайку-то хотите?

      – Чайку отчего не выпить. А что это за объект?

      – Какой еще у меня может быть объект. Картошка. «Солянум туберозум». Теперь посмотрите это…

      Стригалев цепкими длинными пальцами выхватил из-под объектива стеклышко и поставил другое. Федор Иванович опять увидел в окуляре пронзенную ярким светом клетку. Только в хромосомах произошла чуть заметная перемена. Они были здесь чуть меньше.

      – Вроде хромосомы слегка похудели. Что это?

      – Ага, заметили разницу… Это та же картошка, только препарат сделан при температуре плюс один градус. Это граница. Если понизить еще на градус, начнут распадаться.

      – Понимаю…

      – Нет, еще ничего не понимаете. Вот сюда теперь смотрите.

      Иван Ильич опять мгновенно сменил стеклышко. И Федор Иванович увидел такую же клетку, только хромосомы здесь были похожи на мелкую охотничью дробь.

      – Ого! Такого еще не видел. Что с ними случилось? – спросил он, загораясь новым интересом.

      – Это другой объект. «Солянум веррукозум», дикарь. При той же температуре в один градус. Видите, хромосомы здесь сжались до шариков… Когда я их в холодильник. А были ведь как и те, первые. Теперь главный номер.

      Стригалев щелкнул новым стеклышком. Опять ярко засияла клетка. И в центре Федор Иванович увидел хромосомы. Такие же, как у обычной картошки, – подковки и палочки с перехватом. Но среди них теперь были разбросаны и круглые дробинки.

      – А это какой объект?

      – Посмотрите. Там наклеечка на стекле.

      Федор Иванович мгновенно нашел эту наклеечку. И прочитал: «„Майский цветок“, +1°».

      – Все загадки задаете… Почему здесь такая смесь?

      – Вы что, никогда «Майский цветок» не изучали? Я думал, что его всесторонне и в обязательном порядке…

      – Я вообще к микроскопу давно…

      – Хоть помните, сколько в нем хромосом?

      – Ну уж… Сорок восемь, как у всех картошек.

      – Смотри-ка, а правая рука академика что-то знает!

      – Ладно, ладно. Почему здесь такая странная смесь?

      – «Майский цветок» – сверхособый гибрид. Об этом ваш Касьян, его автор, еще не слышал. Этого я ему не сказал. Увидитесь – спросите. Видите – шарики? Это хромосомы папы. А папа – дикарь, «Солянум веррукозум», которого вы сейчас смотрели, перед этим…

      – Но ведь этот дикарь не скрещивается!

      – Ничего еще не понял! – зазвенел над ухом Федора Ивановича отчаянный крик Стригалева.

      И одновременно ударил его и сотряс страшный разряд догадки. Федор Иванович обеими руками отодвинул микроскоп. Повернулся, взъерошенный.

      – Погодите отодвигать. Сейчас я еще стеклышко…

      – Хватит стеклышек. Разговаривать пора. Вы что, хотите сказать?..

      – Ничего