Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков. Расселл Э. Мартин

роль женщин – и победительниц, и проигравших – в конкурсе невест.

      Механизм смотров невест

      Традиционный нарратив о смотре невест по большей части основан на собранных воедино иностранных отчетах и официальных описаниях московских женитьб. Иностранные записки, несомненно, богаты деталями и потому являются самым упоминаемым источником информации о смотре невест. Но, как предостерегал В. Ф. Райан, «это не более чем заметки путешественника с описанием того, что для автора незнакомо, чуждо, даже отталкивающе, что может сделать его повествование интересным и полезным, а задача его позднего читателя и ответственность историка – распутать этот клубок, оценить правдивость истории, учесть убеждения, доверчивость и предубеждения путешественника, его компетентность как наблюдателя, его знание местного языка и обычаев, достоверность его информации»169. Когда иностранные записи о смотре невест «распутываются» и «оцениваются» так, как предлагает Райан, то значительная часть традиционного нарратива оказывается ворохом разрозненных нитей. Мало помогают в установлении правды и официальные описания свадеб. Истинная цель смотра невест выявляется, если отчеты иностранцев и официальные описания свадеб сопоставляются с канцелярскими документами, созданными в связи с поиском невесты. Остатки бумажного следа от, несомненно, колоссальной писчей работы, эти документы помогают сформировать новое и более правдивое представление о том, каков был механизм смотров невест.

      Подбор невест

      Большинство ритуалов московского двора осуществлялось внутри изолирующих стен Кремля. Только несколько дворцовых событий – процессия в Вербное воскресенье, освящение воды в праздник Богоявления, крестные ходы (я привожу наиболее изученные примеры) – заставляли царя и его окружение выйти за стены Кремля на обозрение подданных170. Как верно подметил историк Пол Клебер Монод о Западе до периода Реформации, «до эпохи религиозных реформ европейские монархи воспроизводили культовые жесты правителей перед крошечной аудиторией придворных. Их священные тела редко можно было увидеть, и они никогда не могли быть постигнуты своими подданными»171. В Московии аудитория для большинства царских ритуалов – коронация, крещение, празднование в честь наречения имени и т. д. – была, если уж на то пошло, еще более крошечной. Смотр невест в этом плане сильно отличался от иных обычаев. Его открытие происходило непосредственно на публичном пространстве возле Кремля. Это был ритуал, который – вновь процитирую Монода – функционировал как «публичное провозглашение темы власти» или как то, что Мишель Фогель назвала «информационной церемонией»172. Немногие царские ритуалы – даже не коронация и не венчание – могли использоваться для проецирования заранее заданного образа величия и силы так эффективно, как смотры невест.

      На протяжении

169

Ryan W. F. Russian Magic at the British Library: Books, Manuscripts, Scholars, Travellers / British Library’s series Panizzi Lectures for the year 2005. London, 2006. P. 76–77.

170

О традициях Вербного воскресенья см. для начала: Flier M. S. Breaking the Code. P. 213–242; Idem. The Iconography of Royal Procession: Ivan the Terrible and the Palm Sunday Ritual // European Monarchy: Its Evolution and Practice from Roman Antiquity to Modern Times / Ed. by H. Duchhardt, R. A. Jackson, D. Sturdy. Stuttgart, 1992. P. 109–125. Об обрядах на Богоявление см.: Bushkovitch P. The Epiphany Ceremony of the Russian Court in the Sixteenth and Seventeenth Centuries // Russian Review. 1990. Vol. 49. № 1. P. 1–17. О религиозных процессиях см.: Kollmann N. Sh. Pilgrimage, Procession, and Symbolic Space in Sixteenth-Century Russian Politics // Medieval Russian Culture. Vol. 2. P. 163–181.

171

Monod P. K. The Power of Kings: Monarchy and Religion in Europe. 1589–1715. New Haven, 1999. P. 81–86 (цит. – P. 83).

172

Ibid. P. 83; Fogel M. Les Cérémonies de l’ information dans la France du XVI^e au milieu du XVIII^e siècle. P. 11–19.