Дом непредсказуемого счастья. Лариса Соболева

А до этого, считаешь, я должна угробить дело мужа и остаться без средств к существованию?

      – Не знаю, может, законы сейчас изменились и тебе можно подключиться… – замялся Боб. – А как ты собираешься руководить бизнесом, Юла? У Ивана было несколько направлений, ты хоть что-то смыслишь в этом?

      – Не боги горшки лепят, Бобик.

      – Оно конечно… Впрочем, выход есть. Выберешь президента из нашей компании, он и будет вести предприятия. Но сначала проконсультируйся у юристов.

      «Странно, что светило адвокатуры не поставило меня в известность о таких тонкостях, чтобы я не выглядела дубом пред этими пресмыкающимися из отряда гадов», – подумала Юля, вслух же произнесла беспечным тоном:

      – Непременно. Итак, завтра, Боб, встречаемся в одиннадцать. Бай-бай.

      Юля помахала ручкой кубику Рубика и вихрем в прихожую переместилась. Боб побежал проводить вдову, когда вернулся, его дорогая Роза сидела в кресле, скрестив на груди руки и хмуря густые брови. Впрочем, у нее постоянно хмурое лицо, она как будто младшая сестра непогоды, готова ныть и плакать, плакать и ныть. Боря когда-то женился на другой женщине. Девушке. Разумеется, была она и тогда в теле, похожая на сдобную булочку, с ямочками на упругих щечках и смешливыми искрами в оливковых глазах. А как легко с ней было… Но как трудно сейчас. Борис не хотел это бесформенное тело, не тянуло его целовать эти поджатые губы с ворсинками-усиками над верхней губой, он остыл. Сорок три ему, ей – тридцать восемь, а он остыл. Наверное, не в размерах и не во внешности дело, внутреннее устройство жены, которое она сама же и сконструировала в себе, не волнует Бориса, более того, отталкивает, раздражает.

      – Эта дура будет всюду совать свой нос и мешать, вот увидишь, – предрекла Роза. – Должен же ты забрать свое, что тебе положено, или нет?

      – Должен, должен, – не спорил Боб, хотя ему было неловко перед Юлей за себя и за свою вторую половину. Жена Ваньки ушла, а неловкость осталась с ним. – Не бойся, Юла глупа, ничего не поймет.

      – Надеюсь. А если прикидывается дурой?

      – Ни одна умная с Ванькой не жила бы столько лет.

      3

      Юля подводила итог похода к Бабутко (фамилия нелепая, как они оба). Итак, первое выяснила: Ванька любил баб, значит, изменял ей, причем Юля единственная, кто не знал о похождениях мужа. Подозревать подозревала, но доверяла не своей интуиции, а его словам. Второе: Бобику верить нельзя. Третье: Розалинда прямо указала на тот факт, что Иван жулик. Чем это грозит Юле и детям? Наверное, все зависит от размера жульничества, впрочем, раз взорвана дача…

      – Юля! – взвизгнула Зиночка, едва открыв дверь квартиры.

      В пространстве, где ложь легитимна и уважаема, искренность выделяется подкупающей непосредственностью и даже детскостью. Однако Зиночка ребенок и есть, неиспорченный, милый ребенок, непонятно, где ее откопал Мишка. Через мгновение на славненьком личике Зиночки эмоция радости сменилась растерянной жалостью, рыженькие бровки сошлись на лбу домиком