Принесенный ветром. Марина Серова

поднялся из-за стола, виновато покосился на меня и зашагал к выходу.

      – Может, все-таки что-нибудь придумаешь, – с надеждой бросила я ему в спину.

      Он не оглянулся, не знаю даже, услышал или нет. Но я не унывала: Киря не раз говорил, что ничего не может сделать, а потом что-нибудь да придумывал. Кирьянов и в самом деле один из величайших умов вселенной. После меня, конечно же.

      Следующие три часа я провела с приятностью и пользой: ходила по магазинам. Домой приехала с кучей сумок, пакетов и пакетиков.

      На этот раз никаких неприятных сюрпризов не было: дверь открылась сразу, все вещи, в том числе и Олегов фотоаппарат, лежали на своих местах. Олега еще не было.

      Ровно в восемь я позвонила в дверь Валентины. Мне долго не открывали, но когда я уже собралась вызвать лифт, дверь чуть приоткрылась и женский голос спросил:

      – Вам кого?

      Я приложила к щели липовое удостоверением и четко произнесла:

      – Следователь Татьяна Иванова.

      Дверь распахнулась шире, и я увидела круглое лицо, обрамленное вытравленными кудряшками. Не давая хозяйке опомниться, я шагнула в квартиру и тоном, не терпящим возражений, произнесла:

      – Вы Валентина?

      Надо было бы добавить фамилию, но я ее, к сожалению, не знала.

      Женщина кивнула. На вид ей было лет сорок – сорок пять. Одета она была в махровый халат, когда-то белый, а теперь серовато-желтый. И этот халат, и растрепанные светлые кудряшки, и выпуклые бледно-голубые глаза, испуганно на меня взиравшие, придавали Валентине какой-то овечий вид. Неужели она и впрямь прятала улики, когда я позвонила в дверь?