Расшифровка. Андрей Константинов

что в русском языке точки, как правило, над «е» расставляют.

      – Нестеров, только что мне в голову пришла гениальная идея: когда ты все-таки уйдешь из своей чертовой ментовки, то я возьму тебя даже не на начальника безопасности, а придумаю должность… должность… Ну, что-нибудь типа «оперативного дежурного философа». Согласен?

      – Подывымось, – на хохляцкий манер крякнул Нестеров. – Ладно, Игорь, все. В двенадцать, так в двенадцать. А сейчас пойду-ка я малость поплющу. Устал я сегодня…

      – И снова отличная мысль, Сергеич. Между прочим, именно этим я и сам намеревался заняться в самое ближайшее время. Короче, аналогичный случай был в Тамбове…

      – И чем тогда все закончилось?

      – Где?

      – В Тамбове.

      – А, так там обыденно все вышло – ровно в семь зазвонил сучонок-будильник, – схохмил Ладонин. – Да, слушай, а как ваша Полина поживает? Не уработали еще девушку своими шпионскими мульками?

      – А ты что, беспокоишься?

      – Есть маленько.

      – Так возьми и сам ей позвони, поинтересуйся, – безо всякой задней мысли сказал Нестеров. В конце концов для их экипажа Игореха Ладонин (он же Игла, он же Второй Фронт) уже давно и прочно был свой.

      – Диктуй номер – позвоню.

      – Записывай… Только, я думаю, прямо сейчас звонить не стоит. Первый час ночи. В такое время юные и милые девушки уже сладко спят в своих девичьих постельках.

      – Ты плохо знаешь современную молодежь, Нестеров. В такое время в этих самых постельках юные и милые девушки вовсю кувыркаются с такими же юными и милыми мальчиками.

      – Что ж, очень может быть, – вслух задумался Александр Сергеевич, вспомнив про Пашу Козырева.

      – Что? Есть оперативная информация? – по-своему отреагировал на его фразу Игорь.

      – Сдается мне, Игореша, что у тебя к Полине отнюдь не праздный интерес.

      – А разве я похож на праздного человека?

      – Вообще-то не очень.

      – То-то же. Но запомни: я – воробей стреляный, меня на бикини не проведешь.

      – Ну-ну, зарекалася ворона дерьма не клевать…

      – И что?

      – Да на первой же куче и разговелась.

      Приятели дружно расхохотались.

      На столь оптимистичной ноте они и расстались.

      Ни Ладонин, ни Нестеров на этот раз не угадали – в столь поздний час Полина не спала и не «кувыркалась». Сна не было просто потому, что не было, а касаемо «кувыркаться» – так вроде как и не с кем. Проворочавшись до половины первого, Ольховская встала с постели и, накинув халатик, прошла на кухню. Здесь она включила чайник и тяжело опустилась на табурет. Опустилась и поняла, что встать уже не может. В голове шумело от обрывков мыслей, фраз и лиц. Причем мыслей, фраз и лиц почему-то все больше чужих. Обычно в таких ситуациях она пила крепкий чай с сахаром и лимоном и шла спать. Однако сегодня маленький свербящий комарик не давал «грузчице», а в недавнем прошлом «ульянщице» ОПУ уснуть и хотя бы на время отрешиться от сует бренного мира. Фамилия этому