Безжалостный рыцарь. Эшли Джейд

он оторвет мне руку и засунет ее прямо в задницу.

      И это был не первый раз, когда он принял чью-то сторону вместо моей.

      Джейс толкнул меня.

      – Не будь мудаком, придурок. Она волнуется за него. – Его плечи опустились, когда он выдохнул. – Мы оба волнуемся. – Уголки губ Джейса побелели, взгляд стал глубоким и хмурым. – Но я не собираюсь тратить свое время и силы, объясняя это кому-то вроде тебя.

      – И что это, блин, значит?

      – Дилан беспокоится об Оукли, потому что любит его. – Братец собрался уходить. – Это чувство тебе никогда не понять, ведь ты сраный эгоист.

      Он был прав.

      Бьянка уже диагностировала мне социопатию из-за моего нарциссизма и отсутствия эмпатии. Я сказал ей, мол, это все потому, что я еще не встречал никого, о ком стоило бы заботиться. Она пробормотала – Бог, должно быть, перепутал свои провода и отдал Лиаму все сострадание, а мне – всю злобу. Так что я спросил ее, где было сострадание Лиама, когда он надел петлю себе на шею и позволил своей семье во время завтрака найти его труп висящим в гардеробной.

      Я улыбнулся, когда она убежала в слезах.

      – Хорошо поболтали, – бросил я, пока Джейс уходил по коридору. – Я передам Оукли, чтобы пришел позавтракать около девяти. Может быть, ты приготовишь всем оладушки… как в старые добрые времена.

      В ответ он мрачно качнул головой и показал средний палец.

      Джейс никогда в этом не признается, но я точно знал, о чем он думал.

      Тогда умер не тот близнец.

      Глава четвертая

Сойер

      – Я не знаю, что делать, – прошептала Дилан, когда мы сидели на наших местах на трибунах.

      После матча Джейс ушел поговорить со своим братом – мудаком, которого нельзя называть – и я спросила Дилан, все ли в порядке, потому что она выглядела напряженной. Бедняжка словно разваливалась по швам, что не могло не настораживать, ведь Дилан была не из тех, кого легко расстроить.

      Именно так я узнала, что дела действительно плохи.

      – Думаешь, я должна рассказать об этом дяде?

      Поморщившись, я покачала головой.

      – Я думаю, это сделает ситуацию с Оукли только хуже. Он избегает своего отца, потому что не может сказать ему правду, помнишь?

      – Нет, он избегает Кристалл, потому что та беременна, а Оукли все еще испытывает к ней чувства. – Лицо подруги скривилось. – Он употребляет, поскольку у него не хватает смелости рассказать отцу о том, что произошло.

      Я не могла сказать, будто виню его. Вряд ли я смогла бы справиться с чувством вины, или у меня хватило бы смелости вылить все это на отца. Учитывая, что ребенок Кристалл не от Оукли, я могла только предполагать, что он от ее мужа. А это значило, он или она станет младшим братом или сестрой Оукли.

      Братом или сестрой, которых он может никогда не увидеть, если отец отречется от него.

      Братом или сестрой, которые могут родиться в разрушенной семье без одного родителя, если его отец разведется с женой.

      Так что Оукли находился буквально между молотом и наковальней.

      Однако