Декстер во тьме. Джефф Линдсей

произнес он, почти как Коди с Астор. – Но могли и съесть.

      – То-то бы похрустеть пришлось, а?

      – Ну ладно, – сказал Винс совсем уже мрачно. – Просто помочь стараюсь. – И он сердито удалился, совсем позабыв про наигранную улыбочку.

      Впрочем, то было лишь началом хаоса. Как свидетельствовал мой непрошеный заезд в страну снов, прессинга мне хватало и без добавочного напряга неистовой сестрицы. Так нет же, и нескольких минут не прошло, как мой маленький оазис покоя был разнесен в клочья. На сей раз в мою каморку с ревом ворвалась Дебора, словно за ней гнались пчелы-убийцы.

      – Пошли! – рыкнула она.

      – Куда пошли? – задал я вполне, по-моему, разумный вопрос, однако, можно было подумать, будто я попросил ее побрить голову и выкрасить череп в синий цвет.

      – Хватит трепаться! Ноги в руки – и пошел! – скомандовала она, так что я последовал за ней на парковку к ее машине.

      – Богом клянусь, – кипятилась Дебора, пробивая себе путь среди машин, – никогда не видела Мэттьюса таким взбешенным! А теперь оказывается, что это еще и моя вина! – При этом она, чтобы подчеркнуть значение своих слов, нажала на клаксон и подрезала фургон с надписью: «ПОМОЩЬ ПОЖИЛЫМ ЛЮДЯМ ПАЛМВЬЮ». – И все из-за того, что какие-то засранцы слили головы журналистам.

      – Знаешь, Дебс, уверен, что головы найдутся, – сказал я, стараясь не только утешить ее, но и взывая к разуму.

      – Ты чертовски прав, сыщутся! – произнесла она, едва не зацепив толстяка на велосипеде, к седлу которого были приторочены громадные мешки, набитые металлоломом. – Ведь я непременно выясню, что за верование у этого сукина сына, а потом и прищучу гада.

      Я примолк, наполовину успокоенный. Моя дорогая сумасшедшая сестрица, очевидно, как и Винс, придерживается мысли, что розыск подходящего нетрадиционного религиозного верования приведет к поимке убийцы.

      – А-а, ладно, – говорю я. – И где же мы будем искать?

      Дебора вырулила на бульвар Бискейн, а потом, так и не ответив, остановилась у бордюра и вышла из машины. Вот так, безропотно следуя за ней, я и оказался в Центре внутреннего совершенствования, занимавшемся распространением всех тех удивительно полезных вещей, которые содержат в своем названии слова «травяной», «холистический» или «аура».

      Центр располагался в небольшом обшарпанном строении в той части бульвара Бискейн, которая, очевидно, по договору отводилась под резервацию проституток и наркоторговцев. На витринах по фасаду были огромные решетки, еще больше – на запертой входной двери. Дебора грохнула по ней, и вскоре дверь противно загудела. Дебс налегла, и дверь наконец, клацнув, распахнулась.

      Мы вошли. Меня поглотило удушливое облако тошнотворно сладкого ладана, и я готов признать, что мое внутреннее совершенствование началось с полного ремонта моих легких. Сквозь дым на одной стене мне смутно виделся большой баннер из желтого шелка с надписью: «МЫ ВСЕ ОДНО». Что именно одно, не уточнялось. Тихо играла музыка; судя по звукам, кто-то, похоже, отбивался от передозировки наркотиками тем, что время от времени