Декстер во тьме. Джефф Линдсей

как она обернулась вокруг меня, явно намереваясь задушить в объятиях.

      – Привет, красавчик! Как день прошел?

      – Гадко, – буркнула Астор.

      – Совершенно чудесно, – произнес я, стараясь отдышаться. – Сегодня полно трупов на каждого. Да еще и ватные палочки пришлось в ход пустить.

      Рита поморщилась:

      – Фу-у! Это… не знаю, следует ли тебе говорить так при детях. А если они дурные сны увидят?

      Будь я совершенно честным человеком, то рассказал бы Рите, что ее дети куда скорее доведут кого угодно до дурных снов, чем сами их увидят, однако, раз уж никакой нужды говорить правду у меня не было, я просто погладил ее и сказал:

      – Они в мультиках каждый день слышат кое-что похуже. Ведь правда, детки?

      – Нет, – тихо произнес Коди, и я удивленно глянул на него.

      Он редко говорил что-нибудь, и оттого, что он не просто заговорил, а фактически противоречил мне, я забеспокоился. Выходило, что весь день пошел дико наперекосяк: сначала паникерский нырок Темного Пассажира, затем тирада Винса об организаторе банкета, а теперь… вот это. Что, во имя всего темного и ужасного, происходит? У меня что, аура вышла из равновесия? Или луны Юпитера выстроились против меня в Стрельце?

      – Коди, – начал я, надеясь, что в моем голосе будет слышна обида, – тебе же не приснится такое в дурном сне, а?

      – Он не видит дурных снов, – сообщила Астор, как будто всем, за исключением безнадежно умственно отсталых, это должно быть известно. – Он вообще никаких снов не видит.

      – Приятно узнать. – Я и сам почти никогда не видел снов, и мне почему-то казалось существенным иметь как можно больше общего с Коди.

      Но Рита смотрела по-другому:

      – Астор, детка, не говори глупостей! Конечно Коди видит сны. Все видят сны.

      – Я нет, – подтвердил Коди.

      Теперь уже он не только противостоял нам обоим, но и одновременно практически бил собственный рекорд разговорчивости. Хотя у меня и нет сердца, за исключением циркуляционных назначений, мальчик вызывал во мне восхищение, хотелось встать на его сторону.

      – Тебе во благо, – сказал я. – Так держать! Сны очень переоценивают. Они мешают ночью хорошенько выспаться.

      – Декстер, уймись! – встряла Рита. – Не думаю, что нам следует поощрять это.

      – Разумеется, следует! – возразил я, подмигивая Коди. – Он же выказывает пыл, мужество и воображение.

      – Я – нет, – заявил Коди, и я был совершенно заворожен его словоизвержением.

      – Конечно нет, – обратился я к нему, понижая голос. – Только мы не должны говорить такого вашей маме, а не то она разволнуется.

      – Да полно вам, бога ради! – воскликнула Рита. – Сил у меня на вас двоих нет. Дети, марш из дому играть!

      – Мы хочим играть с Декстером, – надулась Астор.

      – Несколько минут – и я с вами, – пообещал я.

      – Уж поторопись, – мрачно отозвалась она.

      Дети скрылись в коридоре, ведущем к задней двери, и после их ухода я вздохнул с облегчением, радуясь, что на время злобные и необоснованные нападки