Светские манеры. Рене Розен

венка. Вторая брошь была сделана из синих сапфиров, вставленных в соцветие из бриллиантов.

      – Они обе хороши, – сказал продавец. – Я уверен, миссис Ван Ален по достоинству оценит и ту, и другую.

      Миссис Ван Ален? Эмили? Это для Эмили?

      – Да, только я в раздумьях, пытаюсь понять, какая из них подошла бы ей больше, – сокрушенно произнесла миссис Астор.

      – Прошу прощения, – вмешалась Альва, – я невольно услышала ваш разговор. – Она почувствовала, как миссис Астор вся напряглась. Молчи, Альва. Больше ни слова. Не лезь, не лезь, не… – Мне кажется, аметист будет лучше сочетаться с цветом лица и волос миссис Ван Ален.

      – Что ж, прекрасно, – обратилась миссис Астор к продавцу. – Я возьму сапфиры.

* * *

      Несколько недель Альва ходила мрачнее тучи, а потом решила, что пора нанести светский визит миссис Астор. Разумеется, на этот счет существовали определенные правила, но ведь правила для того и существуют, чтобы их нарушать, считала она. Было принято заблаговременно оставлять визитную карточку и ждать – порой до недели – ответа миссис Астор. Альва делать этого не собиралась. Она уже пробовала следовать этикету: оставляла свою визитку не один, не два, а целых три раза. Она устала ждать. Больше ее визитки не будет в числе сотни карточек просителей, ожидающих милости миссис Астор. Альва прежде никогда не сидела сложа руки, если хотела чего-то добиться, так с какой стати изменять своим привычкам?

      Напоследок она еще раз оглядела себя в зеркало. Для визита она выбрала бледно-зеленое платье с изумрудной окантовкой на лифе и в качестве украшения – нитку кремового жемчуга, которая, по словам Вилли, некогда принадлежала Екатерине Великой. Жемчуг наряду с норковой шубой и муфтой из того же меха – наряд более чем достойный.

      В тот день шел снег. Первый настоящий снегопад в текущем году. Служивший у них кучер подал к дому экипаж. Две вороные лошади уже были припорошены белыми хлопьями, из ноздрей у обеих вырывался пар. Кучер опустил подножку и помог Альве взойти в карету. Еще не так давно она ходила по городу пешком, до дыр изнашивая обувь, или ездила в переполненных омнибусах вместе с вонючими мужиками в грязных башмаках и женщинами в поношенной одежде, державшими на коленях детей, поэтому личный экипаж с персональным возчиком Альва никогда не принимала как должное. Руки в перчатках она сунула глубоко в муфту на шелковой подкладке. Экипаж тронулся с места.

      К двум часам дня уже выпало четыре дюйма снега, и, судя по пасмурному небу, метель прекращаться не собиралась. Преодолевая наледь и снежные наносы, кучер Альвы удерживал карету на наезженной колее, проложенной другими экипажами, которые сновали по Пятой авеню. Расчистив пятачок в запотевшем окне кареты, Альва завороженно смотрела на город, который, казалось, разрастался ввысь и вширь. Здания, их величавость и незыблемость вызывали у нее благоговение. Можно было только догадываться, чего стоило создать нечто столь основательное и прочное, такое,