Кто Я?. Александр Александрович Кальнов

сам пытаясь подражать человеческим привычкам.

      – Мы многое делаем вроде бы осознанно, что порой не поддается анализу, и в итоге приводит к нелогичным поступкам, – ответил Максим, глядя на робота. Он в тысячный раз восхищался тем, что сидящий перед ним набор передовых механических, цифровых аппаратно-программных разработок в оболочке из многофункционального пуленепробиваемого сплава может вести сложную философскую беседу.

      – Противоречие собственному разуму и эмоциям, – ответил робот, отбив новый ритм механическими изящными пальцами по столу, – свойственная тенденция для человеческого мозга.

      Максим, покручивающий в руке бокал с ромом, вдруг ощутил приступ открытой неприязни к электронной машине. Но Максим старался не выдавать этого во внешней реакции, зная, что робот анализирует его каждую долю секунды.

      Орлов плюнул на субординацию и пошел в наступление, чуть повысив тон, – что в этом плохого, в противоречиях самому себе? По-моему, на этом и строится характер и уникальность личности. Ведь если бы мы делали всё по одной схеме умозаключений, мы были бы однообразны, независимо от внешнего отличия и половых признаков. Разносность дает возможность выбора, выбора поведения, мыслей и идей, поступков!

      – Я лишь хотел донести то, что ты должен оставаться в данной ситуации в здравом и трезвом уме, – хладнокровно ответил робот, – алкоголь лишь усугубит твоё восприятие реальности.

      После этих слов Арес показал механическим указательным пальцем на бутылку рома и поднес палец к голове.

      – Знаешь, если бы ты был человеком, ты бы, наверное, понял меня… – сухо ответил Максим, быстро осушив стакан с ромом.

      Поставив стакан на стол, Орлов наклонился вперёд и добавил, сощурив покрасневшие глаза, – а вообще, если бы у тебя был желудок, ты бы не отказался пропустить со мной стаканчик другой, придав цифровому сознанию остроты в понимании окружающего мира тебя!

      После Орлов встал, усилием воли улыбнулся роботу, но толика иронии сквозила в его выражении лица. Максим нисколько не пожалел о своём поведение, развернулся и вышел из просторной каюты для совещаний.

      Робот, оставшийся в одиночестве за столом, спустя полминуты потянулся за бутылкой рома. Сжав её в механической кисти, Арес, как застывшая в граните статуя бездвижно смотрел на неё какое-то время.

      Минуту спустя он произнес тихим электронным голосом, – жаль, что меня создали как неполноценную форму жизни, тогда быть может, имея желудок и возможность впитать этот отравляющий разум эликсир, через призму иных ощущений я смог бы понять человека до конца!

      После сказанной им фразы, Арес аккуратно поставил бутыль в поставку, встал со стула, оглядел со вкусом обставленную кают-компанию для совещаний и вышел из неё.

      Максим, вышедший, на верхнюю палубу, мягко освещенную не только лунным светом, но и системой внешней иллюминации увидел Кристину. Она сидела в одиночестве на самом краю форштевня. Вся роскошная обстановка яхты Peregrinus