Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования. И. Д. Козочкин

ученые по отношению к мотиву занимают противоречивую, двойственную позицию. Так, П. Робинсон пишет, что, хотя уголовное право обычно относится к мотиву безразлично, «цель» (имея форму виновности по Примерному УК) требует, чтобы деятель имел какой-то определенный мотив действия, такой, чтобы причинить какой-то конкретный результат; – это настоятельное требование, которое часто трудно доказать. Данный автор приводит такой пример: для признания лица ответственным за непристойное обнажение недостаточно установить, что деятель «шокировал» другого, вызвав у него беспокойство, но также, что его поведение было мотивировано желанием получить половое удовлетворение или возбуждение.[404] По мнению У. Лафейва, «мотив» – понятие двухаспектное. Уголовно-правовое значение может иметь мотив, трактуемый широко, когда речь идет о преступлениях, совершаемых со специальным намерением, или об обстоятельствах, исключающих уголовную ответственность («защитах»), таких как необходимая оборона или крайняя необходимость. Однако в связи с последними Лафейв пишет, что мотив не имеет значения, если «доказано, что обвиняемому были известны факты, которые дают основание для защиты».[405]

      Столь же противоречивой является и судебная практика. Если иметь в виду «хорошие» мотивы, то в одних случаях суды признают их уголовно-правовое значение, в других – нет.

      Но многие ученые признают процессуальное значение мотива, особенно на стадии назначения наказания. Нередко суды назначают минимальное наказание, если установлено, что обвиняемый действовал из хороших побуждений, и наоборот, – максимальное или увеличенное, если мотив его поведения был плохим. Так, например, Верховный суд США, рассмотрев в 1993 г. дело Митчелла, постановил: статут штата Висконсин (ст. 939.645 УК[406]), в соответствии с которым обвиняемый за причинение им потерпевшему тяжких побоев по мотиву расовой неприязни вместо двух лет тюремного заключения был приговорен к семи годам, не нарушает I поправку к Конституции.[407]

      Наконец, следует подчеркнуть, что вопрос о мотиве в уголовно-правовой доктрине и судебной практике затрагивается или рассматривается только применительно к преступлениям, совершенным намеренно, т. е. умышленно.

      Некоторые американские ученые считают одним из элементов преступления так называемое «совпадение» (concurrence) actus reus и mens rea.[408] Другие полагают, что это дополнительное условие уголовной ответственности (Дресслер). Третьи, не считая «совпадение» самостоятельным элементом, рассматривают его либо в связи с анализом деяния (Лавейф), либо в связи с анализом виновности (Робинсон).

      О том, что принципу «совпадения» (так оно часто именуется в доктрине) в американском уголовном праве уделяется большое внимание, говорит хотя бы тот факт, что он получил закрепление в законодательстве ряда штатов. Так, например, в УК Калифорнии (ст. 20) сказано: «В любом преступлении… должны быть единство и взаимодействие действия и намерения или преступной небрежности».

404

Robinson P. Op. cit. P. 213.

405

LaFave W. Op. cit. P. 256, 260.

406

В этой статье предусматривается увеличение наказания, если совершено преступление против личности или собственности «по причине расы, религии, цвета (кожи), беспомощности, сексуальной ориентации, национальной принадлежности или происхождения» (подробнее см.: Robinson P. H. Hate crimes: crimes of motive, character, or group terror? Ann. Surw. Hm. L., 1992-93. P. 605).

407

Wisconsin V. Mitchell, 508 U.S. 476, 113 S. Ct. 2194, 124 L. Ed 2d 436 (1993).

408

См., например: EmanuelS. Criminal law. N.Y., Emanuel publishing Corp, 1992.P. 1, 40.