Nomen Sanguinis. Имя крови. Олеся Проглядова

инициировал Эгиль, ничего бы не случилось! – прохрипела она наконец, цепляясь за соломинку. – Если бы Гвинн не манипулировал Деотерией, если бы не инициировал ее!

      – Если бы нашел твою прабабку! Если бы он убил тебя! Если бы, если бы, если бы… Если бы у нас всех был шанс исправить прошлое!

      Она ничего не ответила, и Начо молча вышел.

      Алия осталась одна. У нее тряслись руки. «Он просто выгораживает своего друга! – снова и снова повторяла она себе, уже понимая, что Начо прав. – Признайся. Разве Годвин упустил бы шанс сказать, что Гвинн предал меня? Еще в начале всех опытов. Чтобы быстрее сломить меня. Но он говорил о чем угодно, и никогда – об этом. Даже ему в голову не пришло такое… А если Гвинн и эрл заодно? – Алия свирепо расхохоталась. – Может быть, я действительно схожу с ума? Меня нужно было убить, и я ведь себя убила бы! Кто я сейчас, что во мне?» – Алия подняла голову на шорох у двери. Там застыл Маркус, словно в страхе перед ней…

      – Я не укушу, обещаю. – Шутка не удалась, Алия и сама это понимала. Маркус дернулся, но остался стоять на месте. Его глаза покраснели, руки дрожали. – Что с ним? Вряд ли умер, я бы знала…

      – В «аквариуме».

      – Но у тебя красные глаза. Ему хуже?

      – Это не из-за Гвинна, из-за тебя, Алия. – Маркус решился и подошел ближе. – Мне страшно за тебя, я боюсь той, кем ты становишься. Ты жестока!

      – Да что ты? – Алия усмехнулась. – Неужто ты забыл об Эн? Монстре, выведенном в лабораториях эрла!

      – Нет! – запальчиво выкрикнул Маркус. – Это ты забыла! Она… совершала чудовищные поступки, но причина была в том, что сделали с ней… – Маркус запнулся. – С тобой. Да. С тобой. Эн не осознавала границы и все-таки, рискуя жизнью, стремилась спасти тех, кто был рядом с ней, кто был ей по-своему дорог, а ты… Ты же осознаешь! И именно ты напала на своих! И не потому, что они пытались убить тебя, а потому, что просто можешь! Если внутри тебя до сих пор есть Эн – прислушайся к ней, потому что пока тут монстр именно ты, Алия, а не она. Она искупала свои ошибки, а ты уничтожаешь то, что она исправила!

      Маркус резко развернулся и вышел. Алия рванула наручники, открыла рот в безмолвном крике и снова рванула, и еще раз, чувствуя, как острые края сдирают кожу и ультрафиолетом жгут открытые раны. Боль заглушила остальные чувства, боль не давала думать, боль создавала иллюзию контроля. Рывок, вдох, выдох, рывок. Она упала на руки лицом – для камер так, словно у нее не было сил. Наконец пошевелилась, лежа на столе, повернула голову и подлезла носом под воротник рубашки. Осторожно зацепила зубами бретельку лифчика. Снова замерла в неловкой позе, несколько раз вздохнула, тяжело, горько – опять для камер, одновременно зубами доставая вшитую в ткань иглу. На некоторое время успокоилась и снова положила голову на руку, незаметно выплевывая иглу на стол. На то, чтобы освободиться, ушло немного времени, но она посидела еще несколько минут, не вынимая рук из уже расстегнутых наручников.

      Алия бывала на этой перевалочной базе. Допросная и комната наблюдения