Опасные игры. Джеймс Хедли Чейз

Хоган, а что, если мы с вами куда-нибудь съездим?

      Мира покачала головой, раздумывая, с чего бы это Гибсон так расхрабрился. Поедешь, а затем его жена с лошадиным лицом поднимет такую заваруху. Он положительно не в себе. У Миры хватало благоразумия не иметь дел с женатыми мужчинами. У них только одно на уме, а Мира не собиралась подавать милостыню.

      – Вряд ли па понравится такое, – сказала она. – Он не любит, чтобы женатые мужчины встречались со мной.

      Гибсон отступил в замешательстве. Его лицо заблестело от пота.

      – Действительно, – сказал он, – ваш па прав. Не говорите ему о моем предложении. Я и не подумал о последствиях.

      Гибсон не без причины боялся Батча Хогана.

      – Договорились, – благосклонно сказала Мира. – Я ему ничего не скажу.

      Она пошла дальше, двигая ягодицами под тонким платьем. Он жадно смотрел ей вслед.

      До дома путь был неблизкий, и она была довольна, когда открыла калитку и ступила на дорожку, ведущую к низкой, полуразвалившейся лачуге. Остановившись у калитки, она со вздохом оглядела дом.

      «Ненавижу это, – подумала она. – Ненавижу! Ненавижу!»

      Неухоженная земля с несколькими чахлыми деревцами – вот и весь их сад. Двухэтажный деревянный дом, исхлестанный ветром и дождем и выбеленный солнцем, стоял как угнетающий символ бедности.

      Она прошла по дорожке и поднялась на веранду. В тени крыши, подальше от солнца, сидел Батч Хоган, опираясь ручищами о тяжелую палку.

      – Долго же я тебя ждал! – рявкнул он.

      Она стояла, молча глядя на него, на разбитое и покореженное в сотнях поединков лицо, на ужасные глаза с желтыми пятнами в каждом зрачке, похожими на сгусток мокроты, на большую квадратную голову, нависшие брови и свирепый рот. Вид отца заставил ее затрепетать. Она вздрогнула, когда он сплюнул мокрый комок жевательного табака прямо ей под ноги.

      – Так где тебя черти носили, может, ты мне ответишь? – вновь рявкнул он.

      Она поставила бутылку виски на стол перед ним, положив рядом остатки денег. Неловкими пальцами он ощупал и пересчитал деньги, прежде чем сунуть их в карман. Потом встал и потянулся. Хотя он был и высокого роста, но казался коренастым из-за широченных плеч. Повернув лицо, он глянул на нее.

      – Зайди в дом, я хочу с тобой поговорить.

      Она прошла в примыкавшую к веранде гостиную. Это было просторное, давно не убиравшееся помещение, полное пыльной ветхой мебели. Хоган следовал за ней. Он шел крадущейся, кошачьей походкой, ухитряясь каким-то непонятным образом не натыкаться на стоящие предметы. Слепота не лишила его подвижности. Он был таким уже двенадцать лет. Сначала темнота душила его, но он отчаянно боролся с ней и, как и во всех других поединках, в конце концов ее одолел. Теперь мрак не был для него серьезной помехой. Он мог делать почти все, что хотел. Слух его был обострен и служил вместо глаз.

      Мира хмуро стояла у окна, выводя носком затрепанной туфли узоры на пыльном полу.

      Хоган подошел к буфету, нащупал стакан и налил порцию неразбавленного виски. Потом подошел