Во тьме. Максим Шаттам

он легко обездвижил ее. Очень сильно ударил ее по лицу, и Рейчел показалось, что он сломал ей нос. Затем снова врезал ей своим тяжелым кулаком. Дикарь. Рейчел увидела, как в воздухе разлетаются капельки ее собственной крови. Еще удар. И еще… Пока она не заскулила, как та собака, и не рухнула без сознания. Провалилась в темноту, запомнив серые зубы этого человека, обнажившиеся в улыбке.

      Рейчел была измучена. Ее постоянно била дрожь.

      И тогда она приняла решение.

      Она должна это сделать. Это ее последний шанс. Она должна ему все рассказать. В конце концов, этот тип все-таки человек, может быть, ее слова сумеют что-то пробудить в нем.

      В глубине своего вонючего карцера Рейчел ухватилась за последнюю надежду, наивно и отчаянно.

      Она долго повторяла то, что готовилась рассказать ему. Она делала это так истово, что звук текущей воды и вой собаки перестали быть слышны.

      Когда дверь открылась – он принес ей еду, Рейчел, чьи глаза смутно видели в темноте, сразу не заметила этого.

      Она справилась и слабым, охрипшим голосом попросила: «Подождите!»

      И увидела, как захлопнулась дверь, но на полу, подсвеченные ярким солнечным светом, у порога были видны две ступни.

      – Подождите… – повторила она.

      И заметила, что собака замолчала.

      Не отвлекайся!

      – Я хочу поговорить с вами, – с трудом добавила она.

      Слова были тяжелыми, как камни.

      Никакой реакции с той стороны двери. Но он был там, Рейчел видела тень от его ног. Он ждал.

      – Послушайте, – простонала она. – Мне нужно вам кое-что сказать… Клянусь, что не пойду в полицию, я выдумаю любую историю, здесь темно, я не видела ваше лицо и не смогу опознать вас… Отпустите меня… Мистер… Мне надо уйти… Я… Я беременна… Я жду ребенка…

      За дверью раздался глухой звук – человек сделал какое-то движение. Он открыл забранный толстым стеклом глазок и уставился на Рейчел. Сладострастно.

      Грудь девушки болезненно сжалась, когда он насмешливым голосом ответил:

      – Да? Я это прекрасно знаю. Поэтому ты здесь…

      14

      Два серых ириса – глаза Джека Тэйера – были устремлены на Аннабель.

      – Не слишком ли рано? Мне надо было подождать, – поддразнил он ее.

      Они были в кабинете вдвоем – в тесном помещении с двумя окнами, выходящими в будничную серость утра вторника.

      – Я поручил Эттвелу и Коллинзу заниматься идентификацией людей, изображенных на фотографиях, мы же будем разгадывать шараду, – добавил Тэйер.

      – Фразу, похожую на отрывок из псалма, написанную на латыни?

      – Нет, открытку и ее текст. Ты не должна пить это дерьмо, – он указал на стакан с кофе, который держала Аннабель. – Портит желудок.

      Женщина встала поздно; проведя вечер в компании Бролена, она ощутила безудержное желание достать из альбома несколько фотографий, на которых она была вместе с Брэди. Она долго думала о нем, пока слезы не упали на снимки и на бумагу – те письма, которые они писали