Валет пики. Лия Виата

видно и дождь мерно стучит по крыше, сквозь его пелену начинает пробираться скрипучая музыка…

      Раскат грома заставил нас вздрогнуть и затихнуть на пару секунд. Старые кровати времён пионерии заскрипели под нашим весом, когда мы поняли, что ничего нам не угрожает. Однако буря за старым окном разыгралась ни на шутку.

      – Она звучит тихо, но всегда приближается, заглушая крик того, кто попал под еë воздействие. Потом из темноты пробивается силуэт улыбчивого и дружелюбного человека. Вот только, чем ближе к нему подходишь, тем шире становится его улыбка, превращаясь в оскал. Затем…

      Девчонки лет двенадцати подались вперёд, стараясь не упустить ни одного слова Лерки. Вдруг это когда-нибудь пригодиться.

      – Вы это с-слышите? – дрожащим голосом спросила большеглазая Кристина, и мы вновь затихли.

      Где-то вдалеке начала играть музыка. Тихая и тревожная. Она набирала силу и агрессивность, но узнать еë никак не получалось. По спинам и рукам девочек побежали мурашки.

      Неожиданно кто-то кинул подушку, попав прямо в рассказчицу. Девчонки истошно завизжали, а Лерка свалилась с кровати. Рядом с ней на дощатый пол упал еë телефон, который и проигрывал эту стремную мелодию.

      – Девочки, что это за визги? Отбой был час назад, – залетела в комнату раздраженная вожатая и включила свет.

      Наталья Степановна хмуро осмотрела четырёх напуганных девчонок и закатила глаза.

      – Простите, – неловко промямлили они ей в ответ.

      – Немедленно идите спать, – приказала она, выключила свет и ушла.

      Ещё несколько минут в комнате было тихо. Девочки прислушивались к удаляющимся шагам вожатой.

      – Ну ты и дура, Лерка, – напряжённо произнесла Жанна, сев на кровать и уставившись на противоположную от неë.

      Лера же пыталась изо всех сил сдерживать смех, но после слов Жанны это стало невозможно. Девочка закрыла лицо подушкой, чтобы не привлечь Наталью Степановну. Эта женщина средних лет действительно представляла опасность. Вдруг лишит утреннего какао?

      – Нельзя так п-пугать. Я т-теперь не усну, – заикаясь и чуть не плача, произнесла Рита.

      – Успокойся, Рит. Водички попей, – ласково сказала Кристина и протянула девочке с темными косичками бутылку воды.

      Рита осушила еë двумя большими глотками, но икать не перестала. Лера, наконец, отсмеялась и убрала с лица подушку.

      – История-то даже на пиковую даму не похожа, – меланхолично заметила круглолицая Жанна, пытаясь словами успокоить Риту.

      – Жанна права, однако, знаете… Хотите верьте, а хотите нет, но я каждый год здесь в ливень эту песню слышу. Альфред Шнитке, вальс «Агония». Правда ни разу не удалось узнать откуда звук идёт. Да и дети здесь действительно пропадают. Сами же объявления о пропаже видели, – неожиданно серьёзно сказала Лера, смотря в потолок.

      Действительно, на доске объявлений в лагере, прямо перед входом, висели портреты пропавших девочек. Вот только случилось это так давно, что фотографии успели выцвести. Наверное, даже родственники уже перестали их искать.

      – У-у, – протянула Рита и залилась слезами.

      Жанна послала в Лерку ещё одну подушку, но промазала. Подушка ударилась о стену и свалилась вниз.

      – Хватит с нас твоих историй, – строго сказала Кристина Лере и повернулась к Рите, – Хочешь, я с тобой сегодня посплю?

      – Да, – тут же согласилась Рита и подвинулась, освобождая Кристине место, которое она тут же заняла.

      Буря продолжалась, а дождь барабанил по крыше. Через два часа, когда все уснули, заиграла уже знакомая мелодия вальса, но сегодня она осталась никем не услышанной.

      Ночь вторая

      – Лер, может, не надо? – робко спросила Рита, высунув нос из-под одеяла.

      Отбой уже прозвучал, но в шестой комнате четвёртого отряда никто не спал. Погода со вчерашнего дня ни на каплю не улучшилась. Дождь вновь обещал лить всю ночь.

      – Не трусь, Рит, – отмахнулась от неë главная затейница.