Лето возлюбленных. Дженнифер Маккуистон

представляет опасность для такой девушки, как Кэролайн, и без того обитающей на задворках местного общества.

      И хотя она сомневалась, что хочет быть принятой публикой, которая съезжалась в Брайтон на лето, ее мать ожидала, что она будет вести себя как подобает леди, даже если Кэролайн не могла претендовать на это звание.

      – Нет, – солгала она, подавив укол вины. В Брайтоне – точнее, в Британии – респектабельные девушки не плавают в море, а прогуливаются по берегу, закутанные до подбородка в слои ткани и кружев. Они могут принимать морские ванны, воспользовавшись нелепыми купальнями на колесах, которые обеспечивают уединение и соблюдение приличий. Самые смелые – или остро нуждающиеся в «лечении» – могут даже облачиться во фланелевый халат и окунуться в морскую воду, прежде чем поспешно вернуться под защиту стен купальни.

      Но они не плавают. Если, конечно, хотят считаться респектабельными.

      – Не плаваете здесь? – уточнил он, явно пораженный. – Или вообще?

      Кэролайн медлила, борясь с соблазном сказать правду. Но как объяснить, что, несмотря на светские правила, ее душа – нет, ее психическое здоровье – требует чего-то большего? Океан мог манить ее и отталкивать, таил опасности, которые могли стоить ей жизни, но не сводил с ума.

      Среди волн Кэролайн чувствовала себя цельной и полной жизни, чего никогда не испытывала, находясь в толпе.

      Поэтому она плавала втайне от всех. Украдкой, подобно серебристым рыбкам, которые мелькали среди скал, скрываясь от хищных рыб, способных проглотить их целиком.

      – Респектабельные женщины не плавают, – сообщила она, не слишком убедительно даже для собственных ушей.

      Дэвид выгнул бровь.

      – Вы очень хорошо плавали. У вас был необычный стиль, насколько я помню, но очень эффективный.

      От жаркой погоды и неловкого оборота, который принял разговор, на лбу у Кэролайн выступил пот. Купание, ради которого она пришла, помогло бы ей восстановить душевное равновесие, но теперь оно было недосягаемым. И она слишком хорошо осознавала свое положение, чтобы спешить с признаниями.

      Кажется, она нравится Дэвиду Кэмерону. Так стоит ли разрушать это впечатление, демонстрируя никому не нужную честность?

      – Вы были пьяны в тот день, – напомнила она. – И, по всей вероятности, смутно помните, что произошло. Я никогда не была опытной пловчихой. Сомневаюсь, что способна сейчас на большее, чем плескаться в воде.

      Дэвид кивнул, словно ее ложь показалась ему убедительной, и мысль о том, чтобы сказать ему правду, исчезла за ненадобностью.

      Он поверил ей. А жаль. Жара усиливалась, и у нее между грудями выступила влага.

      – Знаете, я никому не рассказывала, – промолвила она.

      – О том, что вы имели обыкновение плавать?

      – Нет, о том, что случилось в тот день. Даже моей сестре Пенелопе.

      Дэвид склонил голову, словно принимая любезность, которую она ему оказала.

      – Одиннадцать лет – долгий срок. Я бы не стал упрекать вас, если бы вы поделились этим секретом с кем-нибудь.

      – Мне