Идет зеленый шум (сборник). Алексей Смирнов

задерживать. Увидимся вечером, за ужином. Полагаю, в вашу честь будет устроен маленький фуршет.

      Неокесарийский произнес это с мелким нечаянным смешком – довольно гнусным, но Клятов не придал этому значения. Он вышел в коридор и увидел, как Андреев, пригласив в помощники шофера маленького грузовика, заносит в помещение многострадальное бюро – многострадальное в одном воображении Александра Терентьевича. Предмет был цел и невредим, и в той же мере сохранились все прочие вещи.

      – Я ваш должник по гроб жизни, – промямлил Клятов, бестолково перемещаясь в пространстве и создавая самозваным грузчикам очевидные неудобства.

      – Забудьте, – отозвался Андреев, отдуваясь. – Между прочим, ваше прежнее жилище занял очень неприятный тип. Вот кто будет должник…

      – Что он вам сделал? – спросил Александр Терентьевич испуганно. – Это Пендаль. С ним опасно связываться.

      – Не хватало, чтобы он что-то сделал, – хмыкнул Андреев. – Просто выполз на тротуар, вел себя вызывающе… Черт с ним, это не ваша забота. Держите сдачу, – и он сунул в руки комок пятидесятирублевок. – Я поменял, вы не в претензии? Курс вполне приличный.

      Слов у Клятова не нашлось. Внимание, которое ему оказывалось, было поистине сверхъестественным.

      – Сколько я вам должен? – спросил он с излишней суровостью, боясь расчувствоваться совсем.

      – Я посамовольничал, – признался Андреев виновато. – Взял без спроса, но немного, в разумных пределах. Ничего?

      – Все нормально, – сказал Александр Терентьевич устало. Действие стакана неуклонно сходило на нет, и он остро нуждался в небольшом путешествии. Да и впечатлений было слишком много, он давно уже отвык от столь насыщенной жизни. – Я тут отлучусь на полчасика…

      – Идите, – кивнул Андреев серьезно. – Только – очень вас прошу – не перестарайтесь. Вечером отметим ваше новоселье как следует – так не дай Бог, проспите все на свете.

      7

      Александр Терентьевич вел себя примерно и не перестарался. Он даже недобрал – трудно понять, что явилось тому причиной. Скорее всего, сказалось общее переутомление, в силу которого новоселу стало до лампочки решительно все, даже самая основа его существования. Рассеянный и невнимательный к голосу нутра, он ограничился парой стаканов, беспечно рассчитывая на заботливое провидение, которое с некоторых пор взяло над ним шефство. Тут, конечно, была учтена перспектива ужина, да и щедрый Андреев, казалось, был из породы дойных коров, к которым всегда в случае чего можно припасть пересохшими губами. В общем, Клятов даже домой ничего не купил, а пошел, как есть, с умеренно гудящей головой и стопудовыми ногами. Он мало что соображал, и лишь матрац стоял перед глазами – Александр Терентьевич напрочь забыл, что к нему вернулся безропотный, на все согласный диван. Лишь на секунду прояснилось его сознание – при виде набухающих майских почек. Клятов припомнил, что с ними было связано какое-то малоприятное переживание, какой-то страх. «Ничего, –