Страшный зверь. Фридрих Незнанский

Григорьевны – подтвердил худшие опасения девушки. Бывшей, правда, девушки, но до сих пор незамужней, ибо предметом ее исканий и был как раз тот человек, которым интересовалась эта «фигуристая», по мнению Али, и явно темпераментная посетительница. Она с ходу спросила низким, грудным голосом, так, будто была уверена, что частные сыщики прямо здесь же, в агентстве, и ночуют:

      – Александр Борисович Турецкий, простите, на месте?

      «Ну, почему обязательно Александр Борисович? – сдерживаясь, занервничала, однако, Аля. – Зачем им всем обязательно необходим Александр Борисович? Что, разве других сыщиков нету?»

      – Вы уверены, – не то, чтобы враждебно, но с явным недоброжелательством в голосе, спросила в свою очередь Аля, – что вам нужен именно он?

      – Увы, уверена, – с печальным вызовом ответила женщина. – Я – жена Геры Ванюшина. Если Саша уже пришел, доложите ему обо мне. Я звонила ему домой, но Ира ответила, что он уехал на службу.

      «Саша?! Ира?! Это что-то новое», – совсем занервничала Алевтина и наморщила свой гладкий, очаровательный, как у всех двадцатипятилетних женщин, которых еще долго будут называть девушками, лобик. Ну, конечно, про эту дамочку так уже не скажешь. Никакого Ванюшина среди близких знакомых Турецкого Аля не числила, а она знала многих, если не всех, за два-то года совместной («И очень близкой», – добавила бы она) работы с шефом. Ведь он сам же фактически и переманил ее сюда из военной прокуратуры. Ну, правда, по совести говоря, Аля могла признаться себе, что из военной прокуратуры она попросту сбежала бы и так, поскольку прежний ее шеф и сам оставил свою должность старшего следователя ради адвокатуры. Но оставались его не менее пожилые и уважаемые коллеги, которые не прочь были забрать «под себя» прекрасную помощницу. «А вот фиг вам!» – мысленно ответила на все призывные комплименты Алевтина и, не раздумывая, приняла предложение Турецкого.

      Впрочем, сам Александр Борисович в скором времени сознался, что уже изначально совершил несколько опрометчивый поступок, не рассчитав своих сил, и в дальнейшем прямо-таки захлебываясь и утопая в стремительных ласках решительной Алевтины. Хорошо, что коллеги относились к их «игривым» внешне ухаживаниям друг за другом с мужским, сдержанным пониманием. Лихой характер бывшего уже теперь первого помощника генерального прокурора и следователя, что называется, от Бога, был им достаточно хорошо известен. Как и его приверженность немногим, но жестким принципам, среди которых имелся и такой, немного, может быть, необычный для мужчин, имеющих семью: «Если женщина нуждается в твоей помощи, не раздумывай, а немедленно помогай, – ибо она – женщина, и этим все сказано». Хороший принцип, сугубо мужской.

      А его помощь, знала Аля, могла быть весьма разнообразной, поскольку и таланты еще недавнего «важняка» были многообразны, но, что еще важнее, убедительны. Вот и нужен был глаз да глаз.

      Нет, там, где дело касалось Ирины Генриховны, никакого вмешательства ревнивой помощницы не требовалось, – там действовали