Операция «Сострадание». Фридрих Незнанский

но, во-первых, быстрее сейчас ничем не доберешься, а во-вторых, если Ольгу придется забирать из клиники, такси окажется все равно необходимо. Наверное, у нее сильное кровотечение из раны. А может быть, она плохо перенесла обезболивание – мало ли какие бывают послеоперационные осложнения!..

      Елена Леонидовна, как потерянная, стояла в длинной комнате, выложенной зеленым кафелем по полу и стенам. Ее поддерживал под руку доктор Зинченко – приземистый, коренастый, светлые усы щеточкой; но Елена Леонидовна не смотрела на Зинченко. Она смотрела ничего не выражающими от запредельного горя глазами на лицо Ольги, с которого только что подняли простыню. Дочь лежала такая же бледная, как утром, с синеватыми губами, на которых задержались остатки ее обычной помады, казавшейся чересчур яркой на фоне ее теперешней бледности. Выражение Ольгиного лица оказалось неожиданно довольным, как будто она радовалась тому, что все-таки добилась своего, оказавшись в клинике Зинченко. Вот только операцию ей так и не сделали: приподняв, уже по собственной инициативе, край простыни с правого бедра, Елена Леонидовна обнаружила фиолетовую сеточку капилляров на прежнем месте. В этом было что-то глумливое: послужив косвенной причиной смерти, это крошечное уродство останется со своей обладательницей навсегда.

      Елена Леонидовна не верила, что ничего нельзя сделать. Ведь здесь же клиника, здесь полным-полно всяческого хитрого оборудования для реанимации, для чего угодно! Но из того, что медицинский персонал клиники стоял вокруг со скорбным видом, а не кидался к Ольге со шприцами, кислородными подушками и капельницами, она с трудом умозаключила, что да, что сделать больше ничего нельзя. До чего же холодно… Среди лета. Даже в январе ей никогда не бывало так холодно.

      – Нам всем страшно жаль, – бормотал своим баритоном доктор Зинченко, – но в медицине до сих пор много непредсказуемых ситуаций… Невозможно все предусмотреть… Держитесь стойко… Страшная неожиданность…

      – От чего она умерла? – спросила Елена Леонидовна, вытирая платком нос. Под носом собралась капля – от холода, а не потому, что Елена Леонидовна плакала. Она не могла плакать. Она не способна была плакать, пока все не разъяснится. Когда все разъяснится, смерть Ольги будет полноценным несчастьем, а пока это чья-то дикая ошибка.

      – От анафилактического шока. Во время премедикации – подготовки к обезболиванию. Почему она скрыла, что страдает аллергией? Может быть, сама не знала?

      – Оля? Что вы говорите?! Оля прекрасно знала, что она аллергик, – сенная лихорадка ее посещала каждое лето. Она не стала бы скрывать, тем более от врачей… Вы что-то не то говорите!

      – Но факт тот, что она нам не сказала о своей аллергии.

      – А вы спрашивали?

      Разыгралась омерзительная сцена – и вдобавок над Ольгиным трупом! Елене Леонидовне все время хотелось прикрыть мертвые глаза Ольги простыней, как будто они могли еще видеть этих безобразно вопящих, ругающихся, едва не дерущихся из-за нее