Иногда Карлсоны возвращаются. Фридрих Незнанский

знаешь?

      При этом он пристально посмотрел на креативного директора. Что означал его взгляд? Подозрение? Или, хуже того, уверенность?

      – Что ты! – поспешно открестилась Таня. – Нет! Он меня в финансовые дела никогда не посвящал…

      «В самом деле не знает пароля – или прикидывается? Прощупывает меня? Знает, что я заходила в личную папку Кирилла? Надо быть очень осторожной… Пока он сам себя не разоблачит. А это случится совсем скоро…»

      В комнату вошел арт-директор, полноватый и бородатый, компенсирующий начальственную солидность облика пристрастием к молодежному жаргону:

      – Ребят, на пятьсек отвлеку! Тут вот такое дело… Тань, у тебя тут мой ящик открывается?

      Таня кивнула. Арт-директор подошел к компьютеру и открыл почтовую программу. Далее он показал Лене и Тане письмо, пришедшее с адреса [email protected]. В письме оказалась всего одна строка – ссылка на интернет-страницу http://lemurlemur.livejournal.com/51665.html

      – И тебе пришло? – не то обрадовался, не то возмутился Леня.

      – Это же не письмо, – удивилась Таня.

      – Верно мыслишь! – подтвердил арт-директор. – Это круче. Вот, смотрите…

      Арт-директор навел курсор на ссылку, нажал на кнопку мыши. Открылась страница в Интернете. Текст с заголовком «Сергей Борисович и Карлсон».

      – Сергей Борисович и… – неуверенно озвучил Леня. – Так, кто у нас Сергей Борисович?

      – Никто. Персонаж, типа, сетевой литературы. Чувак этот, – толстый арт-директорский палец уперся в экран монитора, – автор то есть, ЛемурЛемур, в Америке живет. Пишет страшилки всякие. Очень классные. И выкладывает их в сети.

      – Давно выкладывает? – уточнила Таня.

      – Вот эту – год назад выложил. Я тогда Легейдо показал: во, про Карлсона. И он тоже на эти страшилки подсел. Я ЛемурЛемура с института знаю. Дима его звать. Прикольный чувак.

      Потрясенная Таня начала читать вслух:

      «Жил-был… Как бы назвать его. Сергей Борисович. Дальше он нарисуется сам, под звуки имени. Это старик, похожий на больную птицу или сломанный зонтик. Пижама в рябой коричневый цветочек, красные слезящиеся глаза, большой горбатый нос, как у Гессе, и длинные седые волосы, все желтые от сигаретного дыма.

      Но он уже и не помнил, когда курил последний раз. И кем он был до того. И сколько он уже здесь. Днем он видел окно, белую стену, по которой ползла решетчатая тень рамы, и капельницу. Еще он мог видеть свою руку в пижамном рукаве – желтую и высохшую, всю в старческих пятнах. В полдень, когда боль становилась нестерпимой, Сергею Борисовичу кололи лекарство. Через какое-то время боль становилась тупой, но ей на смену приходило то, что он мысленно называл «горками» – чувство обрывающейся тошноты, когда, закрыв глаза, будто летишь вниз, вниз, вниз. А вечером открывали окно и проветривали палату, и Сергей Борисович, открыв глаза, видел, как красное солнце просвечивает капельницу насквозь.

      Но этим вечером солнца не было, свет кто-то загородил.

      Сергей Борисович открыл глаза и увидел, что в окне сидит большой карлсон.

      Карлсон сидел и смотрел на ул