Красные камзолы. Капрал Серов: год 1757. Иван Ланков

и вытягивается в струнку.

      Улыбаюсь и показываю рукой за соседний стол, где точно так же застыли по стойке «смирно» возницы Рожина. Стоят, тянутся, а на лицах написано недоумение. Они, конечно, нестроевые, но у господина Стродса не забалуешь. Вон, и сам каптенармус вроде бы и служит уже десяток лет, и по званию каптенармус старше капрала и равен ундер-офицеру, и при мне всю дорогу пытается быть «дядькой», а вон, чего-то переминается на скамейке. Видно, что даже его тянет подняться.

      – Вольно! – и уже спокойным голосом: – Садитесь, чего вскочили-то.

      Успокаивающе машу рукой рожинцам – не тянитесь, мол.

      Парни переглянулись с каким-то недоумением, и я поясняю:

      – Вот примерно так это и работает, братцы. Муштра меняет человека. Вспомни, сколько времени мы потратили на экзерциции в прошлом году? А это у нас еще очень гуманный полк, от нас солдатики не бегают.

      О, вроде поняли. Загалдели все сразу:

      – Ну да, считай, только этим и занимались! Особенно в Луге!

      – Я думал, пятки до колен стопчу на всех этих поворотах да перестроениях!

      – А этот вот «выпад» помнишь? А потом еще «замри»?

      – Шутить изволите, господин капрал, – ворчит один из рожинских возниц.

      Поворачиваю голову, смотрю на него пристально, подражая ундер-офицеру Фомину. Возница утыкается глазами в стол. Это он правильно. Разглядывать остатки ячневой каши в миске – оно полезно. Развивает внимательность, оказывает успокаивающий эффект, а в данный момент еще и бережет от сотрясения мозга.

      Рожин с сомнением качает головой и говорит мне через стол:

      – Не, так не получится. Нешто каждого встречного будешь заставлять во фрунт тянуться?

      Это он просто так сказал или защищает своего слегка оборзевшего подчиненного?

      Поворачиваюсь к нему и немножко с вызовом говорю:

      – А что ты предлагаешь?

      Тот вскидывает ладони. Мол, ничего такого, Жора.

      – Дело твое, конечно. Хочешь отличиться – я ж разве против? Да и фокус хороший показал. Только все равно так ты беглых не найдешь.

      – Это почему же? Что, для беглых сейчас тоже не время, что ли?

      – Ну почему. Армия, считай, уже две недели как потихоньку тянется от Дерпта в сторону Ковно. Если кто из молодых задумал бежать – то примерно сейчас они и побегут. Только вот – куда они побегут-то?

      Пожимаю плечами:

      – Ясно куда. Домой к себе, куда же еще?

      – Э, нет, Жора. Домой им путь заказан. Они уже из крестьянского сословия выписаны, община им пашню не выделит. И в город тоже не пойдут. Ты это верно заметил, муштра издалека в человеке видна. Так что в городе его любой гарнизонный солдат враз определит как служивого.

      – И куда они пойдут?

      Рожин растянул толстые губы в ухмылке:

      – В монастыри они пойдут, Жора. Грехи замаливать. Опять же, кто в монастырские земли попал – того уже светские власти, считай, никак не достанут.

      Хм… То есть, получается, бумага о том, что беглые солдаты подлежат отправке в ландмилицию – это не столько указание,