Встретимся в суде. Фридрих Незнанский

поводу? Сказали, будто бы для беседы, а о чем собирались беседовать, этого он и сам не знал. А что касается человека, к которому ему требовалось явиться… Валентин Викторович называл мне фамилию, но я, к сожалению, не записала.

      – Может быть, вспомните?

      – Сейчас, погодите. – Инга Витальевна сняла очки и протерла их кусочком замши. В ее беззащитных без стеклышек глазах отразилось недовольство собой, будто то, что фамилия вылетела у нее из головы, относилось к грубому нарушению служебных обязанностей. – Фамилия какая-то необычная. Смешная. Что-то, связанное с деревом…

      – Фамилия – Дерево? – переспросил Васильев.

      – Нет, не так прямолинейно. Но близко…

      – Дуб? Береза? Сосна? Кипарис? – вмешался Фурман, готовый и дальше сыпать ассоциациями.

      – Нет-нет, все мимо. Что-то вроде Деревяшки, но только не Деревяшка.

      – Лошадиная фамилия, – изрек Роберт. Очки Инги Витальевны, снова оседлавшие ее породистый нос, упорно напоминали ему о Чехове. – Ладно! Знаете, что мы с вами решим? Инга Витальевна пусть вспоминает фамилию, а я завтра… точнее, сегодня с самого утра схожу в ГСУ и проведу разведку на местности. Вдруг там кто-то все-таки встречался с Валентином Викторовичем – или имеет представление, что могло с ним случиться. А теперь… имею я, по-вашему, право поспать хотя бы пару часов?

      Роберт себя недооценил. Он проспал не пару, а все шесть часов, глухо проигнорировав будильник, который понапрасну заливался петушиными воплями. Проснувшись с пустой, звонкой и совершенно бодрой головой, Роберт первым делом взглянул на часы, крикнул: «Мамочки!» – и бросился одеваться со скоростью пожарного, которого вызвали тушить королевский дворец. Назначенные с раннего утра встречи полетели ко всем чертям, что неминуемо скажется отрицательным образом на деловой репутации адвоката Васильева. Однако, чтобы не запятнать свою репутацию еще сильнее, следовало, по крайней мере, навестить ГСУ.

      В Главном следственном управлении Роберта ждал сюрприз… Точнее выражаясь, в вестибюле Главного следственного управления Роберта ждал сюрприз. Потому что в само Главное следственное управление Роберта не впустили.

      – Никакого Баканина здесь не было, – глядя на Васильева из-за стеклянной перегородки честными – пречестными, до голубизны, глазами, внушал ему дежурный. – Я как раз дежурил позавчера вечером, отлично помню: не было такого пропуска.

      – Но я хочу узнать, кто и зачем приглашал моего клиента.

      – Нечего вам узнавать. Отвлекаете только пустяками всякими. Тут трудятся занятые люди. Не было вашего клиента, значит, не было, чего вам еще? Идите отсюда: на вас пропуска никто не заказывал. Ну, чего топчетесь? Идите-идите, все равно не впущу.

      Делать было нечего. Приходилось уходить несолоно хлебавши.

      Отворив тяжелую, изукрашенную звездным орнаментом, будто из сталинских времен, дверь и отойдя от здания ГСУ примерно на три метра, Васильев, повинуясь наитию, обернулся и поднял глаза. Из окна второго этажа на него смотрели