Любовь Носорога. Мария Зайцева

что Паша стоял молча, глядя на меня уже не так, как до этого. Хуже, гораздо хуже! Страшнее. Придавливая меня этим своим взглядом, как плитой бетонной, и, даже если бы я решила сейчас подняться, то ничего не получилось бы.

      А затем он приподнял меня за подбородок властным жестким движением. Наверно, подумал, что я хочу взгляд отвести.

      Я хотела. Но не могла.

      Я открыла рот, чтобы в очередной раз извиниться за загубленные джинсы и обувь, но Паша провел большим пальцем по моим разомкнувшимся губам, и чуть-чуть протолкнул палец внутрь. Я обомлела. Вот реально, даже не понимала, что происходит. Все мысли вынесло прочь. Только ужас остался. Сердце стукнуло отчетливо пару раз так сильно, что стало больно. И остановилось. И все вокруг остановилось. Не было медленно движущегося лифта, не было постронних шумов, катающегося по полу стаканчика…

      Ничего.

      Только он и я.

      Паша смотрел на меня, сводя с ума зрелищем быстро чернеющих, мутнеющих, обволакивающих глаз, мягко и аккуратно гладил большим пальцем по внутренней поверхности нижней губы, жестко придерживая подбородок, чтоб не вздумала отвернуться.

      Но я и не думала. Отстраненно, с непреходящим, но уже таким знакомым, можно сказать, родным, ощущением бесконтрольного ужаса, заволокшего полностью сознание, осознавала, как от взгляда его, от скольжения пальца в моем рту, от отражения нас в хромированных поверхностях и зеркалах лифта, становится жарко. Нет, не жарко. Это вообще не определение для того, что я испытывала в тот момент!

      Это как сравнивать жар от печки и жар от вулкана, с текущей раскаленной лавой. В первом случае горячо, но не смертельно. А вот во втором. Смертельно.

      Вот так и у меня было. Ощущение гибели, падения, туда, в жерло вулкана, в жерла его черных глаз, понимание, что сейчас происходит нечно ужасное и окончательное. То, после чего я не буду прежней.

      Глава 5

      Паша глухо выдохнул, пробормотал что-то еле слышно и нажал кнопку остановки лифта.

      В тот момент, когда он на милисекунду отвел взгляд, чтоб вырубить лифт, я немного очнулась и сделала попытку встать.

      Но раздался низкий звериный рык:

      – Стой как стоишь.

      Он отразился эхом от стен лифта, заставляя прекратить любое движение.

      Я застыла. Палец во рту немного нажал на нижнюю губу, раскрывая шире, проталкиваясь внутрь.

      – Хорошая какая девочка… – его голос, тихий, спокойный, задумчивый какой-то, ударил по нервам сильнее, чем рычание до этого. Потому что в нем уже было понимание того, что будет дальше. Принятое окончательно решение о том, что он со мной сделает. И я никак на него повлиять не могла. Даже если бы и хотела.

      Я была ошарашена и испугана настолько, что даже не думала ни о чем, воспринимая происходящее на чисто инстинктивном уровне, как животное. И реагируя так же.

      Вот сейчас, например, глубинные, принесенные из каменного века инстинкты повелевали не шевелиться. И подчиняться. И тогда все будет хорошо.

      Бугор в его джинсах, прямо напротив моего лица,