О героях былых времен…. Отсутствует

Павел попал в артиллерийский полк крупнокалиберных 76-миллиметровых орудий.

      – Самое хреновое в артиллерии – только вкопаешь орудие, приготовишь его к бою, а тут приказ – сниматься с позиций. Зря, выходит, 5 кубометров земли перелопатили. Ребята матерились – столько труда насмарку!

      В составе своего полка Акименко участвовал в разгроме немецких войск в Корсунь-Шевченковской операции, потом была Молдавия. Сначала месяца три держали оборону, а потом, в начале августа 1944 года, перешли в наступление. Тут Павла Ивановича вновь серьезно «прихватило»: осколочное ранение в ногу. Сначала даже не понял, что к чему – вместе с друзьями находился возле штаба. И вдруг – взрыв! Несколько товарищей тут же упало, а он продолжал стоять. Идти не мог – ноги как ватные, а боли нет. Посмотрел вниз – сапог полный крови. Сразу в медсанбат. Подлечился и снова на передовую. Кстати, всем, кто освобождал Кишинев, Верховный Главнокомандующий после войны обещал в этом городе благоустроенные квартиры. Конечно, никакого жилья Павел не получил, у него сохранилась только Благодарность от Верховного…

      А потом последовали бои в Румынии и третье ранение – и опять в ногу. После госпиталя попал в полковую разведку. За линию фронта приходилось ходить не только за «языком», но и с диверсионными целями. Как-то приказали уничтожить или лучше захватить наблюдательный пункт румынского полка. Задание было выполнено без потерь.

      – Румыны жили бедно: на всю деревню одна-две печки, где по праздникам пекли хлеб, – вспоминает фронтовик. – Крыши домов покрыты соломой. Основное питание – мамалыга. В румынских деревнях красноармейцев встречали исполнением «Катюши» на скрипках.

      Затем была Венгрия, Австрия и освобождение ее столицы Вены…

      – Самое страшное на войне, – делится ветеран, – терять друзей. Бывало, идешь в атаку, и вдруг рядом твой товарищ падает. Подбежишь, перевяжешь, а он на твоих руках умирает. Тяжело! Хотя на войне иногда удивительные случаи бывали. Как-то во время боя одному нашему бойцу осколком располосовало живот – внутренности наружу. Я, как мог, все сложил и перевязал бойца. Ну, думаю, все равно умрет. А через три месяца, смотрю, идет мой знакомый, как ни в чем не бывало. Оказывается, спасли его тогда врачи и никакая инфекция от моих грязных рук к нему не пристала.

      В 45-м Акименко стал старшиной роты. Командир объявил, как отрезал: принимай хозяйство.

      – Я и принял – склады, столовую – в общем, все, что положено. Для солдат постарался создать нормальные бытовые условия. Многих потом достойно проводил домой.

      Об окончании войны мой собеседник узнал в Восточной Пруссии. На радостях гуляли всю ночь: везде стрельба, песни, пляски… Павел не выпускал из рук баян. До войны он неплохо играл на балалайке и гармошке, в армии в его руки попал трофейный баян, который освоил самостоятельно. Этот музыкальный инструмент до сих пор сопровождает его по жизни.