Император из стали. Стальная империя. Сергей Васильев

и его семье было нанесено оскорбление, которое не смывается и не забывается. В этот год третьего апреля мнением Государственного Совета они признаны в княжеском достоинстве с внесением в V часть Родословной книги: гофмейстер Высочайшего Двора, тайный советник Клеофас-Ирений Огинский из Козельска с сыновьями: Богданом Михаилом Францем и Михаилом Николаем Северином Марком.

      «Бывшие холопы даровали нам право носить наш родовой титул», – горько усмехнулся отец, небрежно бросив на рабочий стол гербовую бумагу. А позже услышал глумливый шепоток на светском рауте: «Ну вот, выклянчили Огинские себе ”светлости”». И это было последней каплей, разделивший его мир на до и после. Что-то сломалось в душе, а на месте излома выросло и буйно расцвело древо мщения, в тени которого он и жил все эти годы.

      Каждый свой день после этого злосчастного вечера Михаил Николай Северин Марк подвергал беспощадной ревизии: «Что сегодня я сделал, чтобы узурпаторам воздалось по заслугам?» Приговорив неблагодарных холопов своего рода – Романовых, он исступленно, настойчиво искал способы привести приговор в исполнение. И судьба любезно вознаграждала его за настойчивость.

      Прослыв мизантропом даже среди симпатизирующих ему членов Дворянского собрания, Михаил Николай Северин Марк совсем не чурался светского общества, под сенью которого тихо дряхлел в дремотной неге некогда грозный род Рюриковичей. Великосветские сплетни, интрижки, делишки по устройству своей тушки и никаких державных амбиций. Печальное зрелище… Тем не менее в этом человеческом утиле Огинский умело выуживал обиженных, оскорбленных и кропотливо строил из них собственную гвардию, скрепленную такой кровью, которую невозможно было уже отмыть. Настоящим кладезем среди князей были уроженцы Германии, с молоком матери впитавшие немецкое презрение к русскому разгильдяйству и невежеству.

      Именно там, на земле Нибелунгов, он вступил в ложу «Великий Восток» и стал Фальком – соколом, украшавшим родовой герб Рюрика, познакомился с ещё одним «немцем», выходцем из Франкфурта Джейкобом Шиффом, перебравшимся в Новый Свет и управляющим нынче банком жены Kuhn, Loeb & Co. Это была феерическая встреча. Оба одинаково презрительно смотрели друг на друга, но ненависть к правящей династии Романовых творила чудеса, объединяла и превращала в союзников тех, кто без неё гарантированно были врагами. Немецкие и французские масоны открыли для Огинского плотно закрытые двери влиятельных персон цивилизованного мира и обеспечили связями, позволяющими ставить по-крупному, переведя в лигу игроков, осуществляющих ходы чужими судьбами, постоянно находясь в тени, заставляя убивать и умирать других. Благодаря братьям по ложе Огинский жадно изучал опыт тайных операций византийцев и венецианцев, иезуитов и масонов. И когда в 1880 году динамит Халтурина разнес целый этаж Зимнего, а в 1881 году бомба Гриневецкого поставила точку в земной жизни Александра II, полиция так и не смогла найти источники столь щедрого финансирования народовольцев