Ветер и крылья. Старые дороги. Галина Гончарова

еще даже не девушка, двенадцать лет всего, но кого это волнует? Сегодня она на сорок лет повзрослела. Или на пятьдесят? И стала старше своей милой мамочки. Самой старшей в семье…

      – С-спасибо, ньор Фаусто.

      – Держитесь. Вам нельзя сейчас раскисать, иначе не справитесь. – Ньор Фаусто поднял руку ладонью к ней. – И вот… возьмите. Подышите.

      Маленький флакончик перекочевал из рук в руки. Мия послушно поднесла его к носу – и едва не задохнулась от острого ядовитого запаха.

      – Ох!

      – Это нюхательные соли. Не разбавленные, как для благородных эданн, а чистые. Концентрированные. Вам пригодятся.

      Мия сделала еще один вдох.

      Слезы не хлынули. Нос даже задышал ровнее…

      – Гадость какая…

      У мамы был флакончик нюхательных солей. Вот там содержалось нечто подобное, только слабее, намного. И розой еще пахло… мама его использовала, когда у нее болела голова.

      – Сколько я должна, ньор Фаусто?

      – Еще десять сольди. Итого один дарий, дана Мия.

      Мия качнула головой.

      Она знала, что мамин флакончик стоил не меньше трех лоринов.

      – Это стоит дороже, ньор Фаусто.

      – Стоит. В красивых флаконах, с добавками из масел и прочей дряни… понимаете, дана? Я у вас прошу чистую цену вещества.

      – Вы уверены? – сдалась девочка.

      Отказываться не хватило сил. А это… что бы это ни было, но ей пригодится. И голова проясняется, и держаться легче.

      – Вполне.

      Мия достала из кармана одну из серебряных монет, которые нашла в столе у отца, вручила ньору Фаусто.

      – Я благодарю вас, ньор.

      – Дана Мия, полагаю, будет нелишним, если я останусь с вами… какое-то время.

      Мия посмотрела на лекаря очень внимательно.

      – Ньор Фаусто…

      – Распорядитесь меня кормить вместе со всеми и отведите комнату, дана. Услуги лекаря не будут сейчас для вас лишними, а я могу себе позволить потратить пару дней. Считайте это моей молитвой.

      – Молитвой? – искренне удивилась Мия.

      – Конечно. Богу угодна помощь ближнему, вот и весь сказ.

      – Не благотворительность? – прищурилась Мия.

      – Вы в ней не нуждаетесь, дана. И в жалости тоже, – коротко ответил лекарь. – А вот в помощи и поддержке – безусловно. Как когда-то нуждался и я. Мне помогли, сейчас я отдаю свои долги. Не благодетельствую, понимаете? Просто возвращаю то, что никогда не смогу отдать близкому мне человеку.

      – Он…

      – Человек, который помог мне, уже умер. Он бы тоже остался здесь в такой ситуации. Уверяю вас.

      Мия кивнула. Коснулась руки ньора Фаусто.

      Руки постороннего мужчины! Благородная дана! Наедине!

      Мама упала бы в обморок от ужаса. А Мия ничего, стои́т… может, и не так ужасно нарушать приличия?

* * *

      Вот и мамины покои. Мия решительно толкнула дверь и вошла.

      – Дана! – зашипела на нее служанка.

      Мария…

      Личная мамина служанка. Раньше Мия ее боялась… почему? Подумаешь, толстая и строгая? Это не страшно. Страшно, когда умирает отец, а ты не можешь ничего сделать.

      Мия