Дорогой Жан…. Яна Ржевская

так же сен-бьефцы были похожи на нелепых ворон? Я не помню. Но капли, стекающие по мгновенно поседевшим вискам отца – о, их я помню так, словно это было вчера.

      Твой Жак.

      Сентябрь. Часть вторая

16 сентября 1933 годаАвиньон, ул. Монфрен, 16демуазель Ортанс Дерошот г-на А. ЛегранаПариж, проспект Марсо, 126

      Дорогая Ортанс,

      Когда ты получишь это письмо, не торопись адресовать свой ответ в Париж. Я пока не могу дать тебе свой следующий адрес, но не сомневайся, моя дорогая кузина, что буду писать тебе каждый раз, как выпадет свободное время. Уверен, сейчас в твоей прелестной и умной головке появилось множество справедливых вопросов: куда я отправляюсь, зачем, когда вернусь. Обещай мне, что содержание этого письма останется между нами – и я постараюсь хоть немного удовлетворить твое любопытство.

      Помнишь, ты говорила, что архивная служба – это невыносимо скучно? Я уже почти согласился с тобой, разбирая пропыленные папки и чувствуя себя кем-то вроде джинна, обреченного вить веревки из песка по приказу злобного колдуна, однако… Ортанс, то, что я узнал, разыскивая дела по самому обычному запросу из провинциального комиссариата, теперь грозит перевернуть всю мою жизнь. Вообрази идеальное преступление: бесчеловечное, отвратительное и почти безнаказанное. Почти, потому что зверь в человеческом облике, совершающий раз за разом немыслимые ужасы, предусмотрел все, кроме стечения случайностей. После работы я целую неделю отбирал бумаги по этому запросу… Не то чтобы мне было больше нечем заняться – Париж прекрасен – но уже после первого вечера исследований картина, сложившаяся передо мной из разрозненных частей мозаики, потрясала. Я не могу рассказать тебе всего – и по долгу службы, и из опасения, что разрушу твою веру в божественное милосердие и справедливость, – но речь идет о целой череде убийств. Убийств юных девушек! И самое ужасное, что почти невозможно доказать даже то, что это – убийства.

      Ты спросишь, почему же я так уверен, что увидел преступление там, где его больше не видит никто? Наша юстициарная система плачевно несовершенна, а большинство доказательств уже надежно скрыты временем и кладбищенской землей. Но есть один человек, тот самый, что прислал запрос… Ортанс, это просто удивительно! Как он смог увидеть связь в том, что было невозможно связать между собой? Как у него получилось встать на след чудовища? Я поражен, дорогая Ортанс, поражен и восхищен. А теперь все грозит затормозиться лишь из-за того, что ни один суд в мире не примет в качестве доказательства нашу с ним глубочайшую уверенность в собственной правоте. Я сказал «нашу», но лишь тебе могу признаться: я вовсе не уверен в том, что имею на это право. Он опытный полицейский, гроза преступников, человек, который всю жизнь отдал борьбе за правосудие. А я… Кто я? Архивная крыса, мечтающая увидеть свое имя в списках студентов Сорбонны?

      Ортанс,